Время, назад! Как они хотят вернуть «Россию, которую мы потеряли»

• Опубликовал Наталья Румарчук 5 июня 2016 г. - #Россия  #будущее  #прошлое  #реставрация  - 6 686 просмотров

  

  Чем больше пытаюсь понять логику действий Кремля, тем больше убеждаюсь, что у власти в России находятся реконструкторы, которые пытаются восстановить "Россию, которую мы потеряли". То есть ту, которая по их мнению возникла бы после февраля 1917 года, если бы временное правительство не сбежало и к власти не пришли большевики.

  По сути в 1991 году у нас в стране случилась буржуазная революция, которая была контрреволюцией по отношению к октябрьской 1917 года. И после революции 1991-го власть оказалась в руках у мечтателей-реставраторов, ностальгирующих по "исконной-посконной России", которую они потеряли. Вернее, как они сами считают, которую отобрали большевики, выгнавшие из России "цвет нации", расстрелявшие тех, кто посмел остаться и загнобившие тех, кто по тем или иным причинам избежал расстрела.

  Ах, какой прекрасной была бы Россия, думают они, если бы гадкие большевики не пришли к власти в 17-м году, не победили в гражданской войне и не просидели у власти целых 70 лет в изоляции от прекрасного цивилизованного Запада, который развивался все время, пока мы "ходили своим путем".

  И вот пришедшие в 1991 году к власти реставраторы давай спешно восстанавливать все то, что по их мнению было утрачено.

   

  Начали с копирования западной политической системы. Правильнее даже сказать, не с копирования, а с механического копипаста. Скопипастили Конституцию. Скопипастили демократию. Скопипастили выборы. Скопипастили все, что смогли скопипастить по принципу: нефиг думать – надо брать и пользоваться.

  И параллельно с натягиванием западных стандартов реконструировали и реставрировали все, что по было де утеряно при советской власти. Первым делом нацепили дореволюционный герб и подняли триколор.

  Собственно герб и является главным символом проекта реставрации-реконструкции "утерянной России". А триколор – символ того, что реставрируют не империю, не монархию, а ту Россию, которой она должна была стать после февраля 1917 года без царя с одной стороны – и без советской власти с другой.

  С гимном вышло сложнее. "Боже царя храни" не годилось из-за того, что не монархию реставрировали, а реконструировали несуществующую Россию, которая должна была возникнуть после февраля 1917-го без советской власти. Сначала для гимна взяли музыку Глинки. Но к ней не было слов. Наскоро написать, видимо, ни у кого не получилось. Лет десять играли гимн без слов, который на самом деле в полной мере демонстрировал неполноценность всей реконструкции. Но потом в Кремле решили, что нормально будет взять советский гимн и немного отредактировать.

  Образовательный и культурный уровень кремлевских лидеров оказался таким, что сочетание двуглавого орла с отредактированным советским гимном не показалось им неестественным и странным. Но если бы это неестественное сочетание было единственным – можно было списать его на казус и забыть.

  Однако реставраторы еще назвали глав областей губернаторами, а глав городов мэрами. С губернаторами еще понятно, именно так до 1917 года назывались главы губерний в России. Правда, тогда были губернии, а не области. И вообще, административно-территориальное деление отличалось от современного. В результате, получились унаследованный у советской власти области, которыми руководят губернаторы. А городами руководят не градоначальники, как было в дореволюционной России, а мэры, как в Европе и США. Этакая смесь советского административно-территориального деления с дореволюционным названием главы области и западным названием главы города.

  Дальше возникло еще одно противоречие. Поначалу губернаторов сделали выборными, как на Западе. Но потом либо вспомнили, что в дореволюционной России губернаторов назначал царь, либо просто решили усилить централизацию власти и сделали губернаторов назначаемыми. Потом поняли, что царя нет, а принцип западной демократии предписывает выбирать местное руководство и снова сделали губернаторов выборными.

  Милицию переименовали в полицию. Потому что милиция – это советское название, да и вообще само слово означает народное ополчение, а во всех "цивилизованных странах" – полиция, суть наемная охрана частной собственности и буржуазного строя от народа.

  Внутренние войска – тоже советское формирование, решили переделать в национальную гвардию, чтобы "как на Западе". Кстати проект преобразования внутренних войск в нацгвардию возник еще в 90-е, при Ельцине. Его пытались реализовать в 98-м году, но случился кризис и стало не до того. Вернулись к проекту совсем недавно, что лишний раз доказывает – Путин верный преемник и последователь "царя Бориса", реализующий его начинания.

   

  Еще из серии реставрации: русское географическое общество и общество русской словесности, которые являются реконструкциями дореволюционных. Роль РПЦ, которая формально отделена от государства, но по факту президент, премьер-министр и другие чиновники постоянно смешивают государственные и церковные дела.

  Только не нужно говорить, что президент и премьер посещают церковь как верующие. Верующие не берут с собой в храм журналистов, телеоператоров и не выкладывают репортажи этих посещений на служебных сайтах, не запускают их в эфир. Президент и премьер ставят свечки в церкви не просто как верующие, а как должностные лица, публично и показательно, чтобы видели все. То есть ведут себя по отношению к РПЦ так, как вел себя император, когда православие было государственной религией и Россия была не светским, а православным государством.

  К реставрации относится и создание Государственной Думы вместо расстрелянного Верховного Совета. А также казачество и кадетские училища. И если кадетские училища еще можно считать успешной реставрацией, то казачество получилось совершенно потешным, лишенным реальных функций в государстве – в общем, выражаясь цензурно, не пришей кобыле хвост.

  Тот же Дальневосточный гектар – еще один пример реставрации. Это что-то среднее между попыткой воспроизвести опыт Столыпина по переселению крестьян на Дальний восток и попыткой стимулировать создание родовых гнезд. Прослеживаются в этом какие-то мечты о прекрасных домиках с вишневыми садиками, что-то чеховское, ностальгическое, потерянное. Потому что ни для чего, кроме родового гнезда, гектар по большому счету не годится. Разве что для пасеки.

  Но самое яркое доказательство того, что власть в современной России принадлежит реставратором "того, что они потеряли" – это Никита Михалков, главный режиссер Всея Руси. Это просто эталонный реставратор, воздыхатель о потерянном и утраченном, наслаждающийся процессом и перспективами реставрации, влюбленный в реконструкцию всего дореволюционного, но больше всего – в окружающее его барство.

   

  Кто-нибудь обязательно скажет – и что плохого в казачестве? Ну странноватые ребята, но в основной массе безобидные. Что плохого в Михалкове? Пусть барствует человек, если заслужил.

  Если бы вся реконструкция и реставрация сводилась к странноватому казачеству, барину Михалкову, бессмысленным гектарам на Дальнем востоке и странному сочетанию двуглавого орла с отредактированным советским гимном - это были бы вполне безобидные казусы и издержки смены власти. Но ведь этими казусами и издержками власть реставраторов не ограничивается.

  Вся политическая система современной России – это сплошные казусы и издержки реставрации. И что еще более печально – такая же ситуация с экономикой.

  Казус реставрации в политике – это президент, которого назначает предыдущий президент. Так получилось, потому что у "потерянной России", которую пытаются воспроизвести реставраторы, никогда не было опыта выборов власти. Был только монархический опыт преемственности. Однако западная система, которую реставраторы скопипастили, требует выборности главы государства. Вот и получилось, что выборы проводятся, но по факту предыдущий президент назначает следующего. Ельцин назначил Путина, Путин назначил Медведева, причем Медведева назначили временно, чтобы потом вернуть, как было.

  Еще хуже то, что реставраторы сделали с нашим обществом – они сделали его элитарным, воспроизвели социальное неравенство, существовавшее перед революцией 1917 года. И это неравенство между богатыми и бедными превышает уровень неравенства во всей Западной Европе, уступая только некоторым странам Ближнего Востока.

  Экономика России переживает деиндустриализацию и превращение в аграрно-сырьевую по тем же причинам. Воспроизводя общество и политическую систему "утерянной России", реставраторы воспроизводят и "утерянную экономику", то есть экономику образца 1917 года, а дореволюционная Россия была аграрной страной. А созданная при советской власти промышленность стремительно устаревает, разрушается, расходится по рукам. Большая часть уже разошлась.

  В условиях реставрации дореволюционного элитарного общества с родовыми гнездами и низким уровнем среднего образования советская промышленность работать не будет, как бы ее ни распределяли по рукам. Поэтому заводы и превращаются в торговые центры, склады и парковки, а новых заводов строится в десятки раз меньше, чем закрывается существующих.

  По этой же причине образование становится платным, а уровень его снижается. Хорошее образование становится доступным только для обеспеченной части общества, то есть для элиты.

   

  Реставраторы воспроизводят состояние России столетней давности. Но их знания о ней основаны преимущественно на фильмах Михалкова и других произведениях, которые передают лишь часть "потерянной России", вырванную из контекста и несколько идеализированную. А копипаст Запада – это натягивание на российскую реальность чужих и зачастую противоестественных для России стандартов и методик. И получается странный гибрид из того, что было когда-то давно и того, что есть на Западе.

  Реставрация дореволюционной России неизбежно отбрасывает нас назад, а копирование западного опыта и методик делает нас зависимыми. Получается, что мы пытаемся идти не вперед, а куда-то назад и вбок. Назад к "потерянной России", о которой знаем по книгам и фильмам, и вбок на Запад. О каком развитии и суверенитете можно говорить, если у власти находятся люди, которые делают один шаг назад, потом один шаг на Запад, потом снова один шаг назад, потом снова один шаг на Запад?

  Но главное – путь реставрации и путь на Запад противоречат друг другу. Яркий пример этого противоречия – возвращение Крыма. В нем тоже есть что-то от реставрации. Возвращение утерянного. Мне даже кажется, что в принятии решения о возвращении Крыма сыграли свою роль воспоминания об императорском дворце и о берегах, с которых уплывал в эмиграцию "цвет нации".

  Но это был именно шаг назад, а не вперед – доказательство тому дальнейшие события, в том числе в Донбассе. Не было у "возвращателей Крыма" плана и концепции строительства новой России, собирания земель, воссоединения народа – было просто желание вернуть утраченное и на этом остановиться.

  Но главное – возвращение Крыма вступило в противоречие с их же дорогой на Запад. А западные стандарты – это в первую очередь послушание перед Вашингтоном, а потом уже выборы, референдумы и прочая демократия.

   

  Реставрация предполагает воссоздание сильной и независимой России, а это входит в принципиальное противоречие с копированием западных моделей и методик, с интеграцией в западную политическую и экономическую систему. Потому что сильная и независимая Россия Западу не нужна, и Запад не позволит сильной России пользоваться своими политическими и экономическими стандартами. И реставраторы-копипастеры оказались между двух огней – реставрацией "потерянной России", сильной и державной, и копированием западных стандартов и методик.

  Но совместить реставрацию державной России и копипаст Запада – нельзя. Это два разных пути, вступающих в неразрешимое противоречие друг с другом. Даже каждый из этих путей по отдельности – уже является неосуществимой утопией.

  Воспроизвести "потерянную Россию" нельзя, потому что никто уже не помнит, какой она была, все наши представления о ней – это либо пьесы Чехова, либо фильмы Михалкова (который и сам-то мало знает о дореволюционной России), либо другие произведения. И вообще нельзя повернуть историю вспять. Фарш невозможно провернуть назад. Россия в современном мире, при современных технологиях, при современных внешних и внутренних угрозах, при современных войнах – в принципе не может быть прежней.

  Когда же предпринимается попытка совместить две неосуществимые утопии и реализовать немного одну и немного другую – выходит совершенно глухой тупик, утопия в квадрате. Именно поэтому все, за что берется Кремль, все реформы и начинания, заканчиваются либо пустыми словами, либо не доводятся до конца, либо проваливаются.

  Исключениями становятся только те проекты, которые не противоречат ни идее реставрации, ни идее копирования Запада. Например, Олимпиада. Она не противоречила ничему, поэтому и удалась.

  Возвращение Крыма соответствовало идее реставрации, но вступило в противоречие с идеей западничества, поэтому вернуть-то смогли, но получили санкции и войну в Донбассе, которую реставраторы-копипастеры не могут завершить.

  Проблема в том, что у нет целостной концепции и понимания, какой они хотят сделать Россию. У реставраторов нет модели России будущего. И способности создать эту модель нет тоже. Да и желания создавать ее, судя по всему, нет. Все, что они умеют и желают – это реставрировать Россию, сверяясь со своими ностальгическими фантазиями "об утраченном" и копировать западный опыт, потому что он кажется им наглядным, привлекательным и таким доступным.

  И живем мы все последнее время за счет остатков советской промышленности и системы образования. И еще, конечно же, за счет сырья, экспорт которого не противоречит ни идее реставрации, ни идее интеграции России в западный мир.

   

  А в будущем у нас с вами – либо новая революция, которая станет естественным результатом реставрации дореволюционной ситуации (в частности запредельного социального неравенства), либо сдача на милость Западу, если идея копипаста и интеграции с Западом одержит победу над ностальгией и идеями реставрации.

  Впрочем есть еще вариант. Если реставраторы-копипастеры (к которым относится не только Кремль и правительство, но и большая часть нашей элиты, а также некоторая часть общества) так и не смогут сделать выбор, так и останутся стоять как буриданов осел между двумя стогами сена – они просто потеряют власть.

  Скорее всего именно это и произойдет. Потому что ни реставрация, ни копипаст западных стандартов, ни тем более попытка совместить то и другое не адекватны ситуации и тем историческим вызовам, с которыми сталкивается Россия.

  И когда реставраторы-копипастеры это осознают, когда услышат приближающиеся шаги истории – они просто сбегут. Как сбежало временное правительство в 1917 году – то правительство, которое они во многом воспроизвели.

   

  Александр Русин