Самая провластная из наших опросных служб – ВЦИОМ – регулярно составляет всероссийскую «карту страхов», выясняя у сограждан, чего они на данный момент опасаются больше всего. «Природа людских страхов такова, что место одной беспокоящей темы занимает другая, – разъясняет перемены на этой карте сотрудник службы. – На замену страху войны приходит страх преступности, землетрясений, наводнений…»
Строго говоря, главным пунктом народных опасений выступают сегодня вовсе не землетрясения, а материальные трудности. Но страх войны и в самом деле отошел на вторую позицию, заметно упав по сравнению с тем пиком, на который выходил в конце 2015‑го, в разгар сирийской операции и борьбы с Турцией.
Но ведь природа страхов у наших начальствующих лиц не так уж отличается от народной. Снизив накал борьбы с внешними недругами, они с тем большим напряжением вглядываются сейчас в обстановку на домашнем фронте.
Идущий к принятию «антитеррористический пакет», призванный запугать не столько террористов, сколько вообще всех; новая чистка медиа – все это связано ли со страхом перед сентябрьскими выборами, то ли просто с многолетней репрессивной инерцией.
То есть страх, конечно, налицо. Но вряд ли перед ближайшими выборами. Возможно и даже вероятно, что на этих выборах номенклатурные кланы, особенно в провинции, примутся сводить друг с другом счеты более свободно, чем раньше. Уже принимаются. Но это – борьба за деньги и посты без всякой примеси высокой политики. Как в Иркутской области прошлой осенью. Губернатор сменился, но порядок там даже не дрогнул. Признаков того, что широкие массы откликнутся сейчас на какие-то несистемные призывы, не видно ни малейших.
Что же до президентских выборов‑2018, то они, безусловно, тревожат высочайшие умы. Но не тем, что выдвинется какой-нибудь Навальный и соберет большинство. Страшит другое. Полноценное избрание президента у нас – это не унылая формальность, а праздник великого слияния вождя с народом. Именно это дарует легитимность. И как теперь такое организовать, действительно непонятно.
Кажется, во всю путинскую эпоху у власти ни разу не было такой пустоты в мыслях относительно желаемого будущего, как сейчас. Что пообещать? Восстановление старой державы? Победу над Западом – что теперь, в мирное как бы время, смотрелось бы особенно не к месту.
Хозяйственное процветание? Рост уровня жизни? Но ведь понятно, что жирные годы не вернуть. Все проекты экономической политики, конкурирующие сейчас за право стать экономической программой путинского президентства в 2018-24 годах, схожи откровенной непривлекательностью для народа.
Что такое новый 6-процентный пенсий налог, придуманный Минфином и ЦБ, как не обновленная версия добровольно-принудительных займов сталинской эпохи? Другого смысла, кроме намерения срочно и безвозвратно выжать из граждан деньги, в наших координатах это иметь не может.
В таком идейном вакууме совершенно естественным выглядит приказ Путина выполнить наконец его «майские указы» 2012 года. Их неисполнимость очевидна, но другой позитивной программы у него просто нет.
При этом народ хоть и недоволен положением дел, но в массе своей вовсе не требует свобод – ни политических, ни тем более экономических. Он не то чтобы в восторге от генерируемых сверху запретов, но до поры воспринимает их как обычную продукцию властей: «Лишь бы не было и того хуже!»
Ну а власти глушат свой страх способами, которые им ближе всего: все закрутить, завинтить, запугать, придушить – а дальше будет видно.
Комментарии