Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
Что сказал бы Бандера сегодня?

Что сказал бы Бандера сегодня?

Размышления, навеянные новым законом, принятым Киевом
Максим Зарезин
10.06.2015
Что сказал бы Бандера сегодня?

Закон о декоммунизации и чествовании украинских националистов официально признал бандеровцев «борцами за свободу Украины». Однако, несмотря на бесчисленные ритуальные славословия в адрес вождей ОУН-УПА (организации, признанной экстремистской и запрещенной в РФ), эксплуатацию некоторых их лозунгов, националистический официоз, обслуживающий интересы нынешних киевских клептократов, имеет мало общего с «наследием» самого Степаны Бандеры и его соратников. 

Узок круг революционеров

Украинский публицист Игорь Лосев в статье, посвященной феномену «бандерофобии» в российском обществе, заключает, что «бандеровщина в сознании россиян имеет мало общего с бандеровщиной, как реальным явлением украинской истории». Претензия, прямо скажем, не лишенная оснований. Однако вот что примечательно. Оголтелая «бандеромания» современной украинской пропаганды (а медийное пространство этой страны почти полностью представлено пропагандой) столь же слабо соотносится с подлинной деятельностью ОУН-УПА и взглядами их лидеров. По сути дела политики и публицисты по обе стороны границы оперируют наборами мифов и штампов. Постараемся отделить зерна истины от пропагандистских плевел.

К моменту создания ОУН и начала политической деятельности Степана Бандеры Галичина, Волынь, другие западноукраинские земли более двух с половиной столетий жили отдельной жизнью от Слобожанщины, Левоборежья, Новороссии и других населенных украинцами регионов, оказавшихся в пределах Московского царства, а затем и Российской империи. За это время произошел цивилизационный раскол между Западом и Востоком, проявления и последствия которого многочисленны и очевидны.

Данные исторические обстоятельства вполне конкретно отразились на биографии лидера ОУН. Степан Бандера родился в семье униатского священника, мать и жена были дочерями служителей греко-католической церкви, то есть вождь националистов формировался как личность и существовал в среде, чуждой украинскому православному большинству, тем более секуляризованному населению промышленно-торговых центров.

Вся жизнь и деятельность Бандеры связана лишь с одной областью современной Украины – Львовской. Однажды он побывал на Волыни. Более того, за всю вторую половину своей жизни (а Степан Андреевич прожил 50 лет) он лишь дважды посетил родину. Причем, один раз в мае 1936 г. в качестве подсудимого по делу о покушении на жизнь министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого, то есть в этот раз видеть он мог лишь тюремную камеру да зал судебных заседаний.

Разумеется, это не «вина» Бандеры, а его «беда», поскольку большую часть времени он находился в польских застенках, нацистском концлагере, жил в эмиграции.

Но факт остается фактом – лидер ОУН не имел личного представления о происходящем на Галичине, не говоря уже о жизни украинцев на советской территории.

Абсолютизировать данное обстоятельство не стоит, но и не принимать его во внимание было бы ошибкой. Тем более, что схожим образом складывались судьбы подавляющего большинства соратников Степана Андреевича.

В 1929 год при создании ОУН на І Kонгрессе в Вене целью организации определялось восстановление Украинского Самостоятельного Соборного Государства (УССД) на всех украинских этнических землях – «на всiх просторах життя украiньскаго народу». Но одно дело желание, другое – возможности; одно дело декларации и другое - политическая практика. Примечательно, что большинство идеологов украинского национализма – Дмитрий Донцов, Юрий Липа, Олег Ольжич, Николай Сциборский - выходцы из Центральной и Южной Украины, в то время как практики, непосредственно руководившие организационной работой и боевыми действиями, почти исключительно галичане - Емельян Сеник, Ярослав Барановский, Олекса Гасин, Дмитро Клячкивский, Микола Лебедь и многие-многие другие. Если идеологам ничто не мешало в своих сочинениях мыслить общеукраинскими масштабами и строить далеко идущие планы, то практики - вынужденно или сознательно - ограничивали действия ОУН региональными рамками.

Современные украинские историки стремятся всячески подчеркнуть широкий масштаб и общенародный характер «освободительной борьбы» ОУН. Так Олег Баган в книге «Национализм и националистические движения» отдельную главу посвятил ситуации на Восточной Украине, из которой, однако, следует, что в довоенный период для советских карательных органов национализм служил не реальной причиной, а надуманным предлогом для репрессий против инакомыслящих. В этой связи автору остается лишь предположить, что среди подпольных организаций, раскрываемых ГПУ, помимо мифических, были и настоящие.

Что ж, с такой же долей уверенности можно рассуждать о том, что среди советских граждан, осужденных за шпионаж в пользу Японии, попадались настоящие японские агенты. Отсутствие данных о деятельности ОУН на территории Советской Украины пытаются объяснить засекреченностью, которая в свою очередь вызвана тотальным контролем московских чекистов.

Почему-то чудовищный террор в отношении ОУН со стороны польских спецслужб, так ярко живописуемый украинскими историками, не помешал им подробнейшим образом проследить активность бандеровцев на Западе Украины.

Подытоживая сказанное, отметим, что, если судить не с точки зрения современного пропагандиста украинской самостийности, а исходить из реальной внутриполитической ситуации в предвоенной Польше, ОУН предстает «классической» сепаратистской организацией, непосредственная задача которой сводится к отделению Галичины и других районов, населенных украинцами.

Между врагом и конкурентом

Это не означает, что ОУН боролась лишь с польским режимом санации и не рассматривала советскую систему в качестве принципиального врага. Но разница в подходе очевидна. Если довоенная Польша для Бандеры и его соратников – государство, оккупировавшее их родину, то довоенный СССР – прежде всего, идеологический противник. Идеология тогдашнего ОУН – идеология антикоммунизма, в котором национальный подход противопоставляется классовому. В брошюре ОУН говорится: «Мы называем себя националистами потому, что центральное место в нашей идеологии занимает учение о нации. Согласно ему мы, националисты, в отличие от марксистов и большевиков считаем, что… народ, нация является самым высшим и самым прочным типом человеческой общности – выше и прочнее общественных классов…».

Сам Бандера в своей «Автобиографии» весьма недвусмысленно высказывается об отличаях в отношении оуновцев к Польше и к СССР: «Помимо революционной борьбы с Польшей, как оккупанта и угнетателя западно-украинских земель, был организован второй фронт антибольшевистской борьбы… Этот фронт был направлен против дипломатических представителей СССР в Западной Украине…, против большевистской агентуры, компартии и советофильства. Целью этих акций было продемонстрировать единство освободительного фронта, солидарность Западной Украины с антибольшевисткой борьбой Центра и Востока, и подрыв на Западной Украине коммунистической и агентурно-советофильской работы среди украинского населения».

Как мы видим, Степан Андреевич даже не намекает на какую-то подпольную деятельность своих соратников на территории довоенного СССР или хотя бы планы таковой, что обусловлено явно не соображениями конспирации, а тем очевидным фактом, что ОУН ограничивался демонстрацией единства и солидарности с единомышленниками в Советской Украине. Несмотря на широковещательные декларации и претензии на общеукраинский характер движения бандеровцы даже не собирались приступать к развертыванию активных действий по ту сторону советско-польской границы.

То есть, для ОУН Советский Союз и большевистский Кремль - не были главным препятствием на пути построения независимой Украины, а лишь идеологическими противниками, конкурентами в борьбе за умонастроения жителей Галичины и Волыни.

Эти обстоятельства определяют и тактику ОУН в целом и подготовку отдельных акций.

Одной из таких громких спецопераций руководил лично Бандера. 21 октября 1933 года студент Мыкола Лемык убил сотрудника советского консульства во Львове, заявив, что пришел отомстить за «голодомор» устроенный большевиками на Украине. В ОУН отмечали, что «судебный процесс дал возможность на весь мир заявить, что голод в Украине – действительный факт, который замалчивает советская и польская пресса и официальные органы власти».

Таким образом смысл теракта не собственно месть московским коммунистам за «голодомор» в УССР и гибель соотечественников, а пропагандистский резонанс среди западноукраинцев, нацеленный на дискретацию Советов и нейтрализацию большевистского влияния на Галичине. Возможно, лидер ОУН считал, что его организация в настоящий момент не готова к противостоянию с таким монстром как СССР, и относил данную задачу на следующий этап борьбы.

Время перемен

В результате гибели Польского государства, фактически разделенного между Германским рейхом и Совестским Союзом, Бандера и его единомышленники оказались в принципиально иной ситуации. Геополитические катаклизмы буквально вытолкнули ОУН из ниши, в которой организация пребывала долгие годы, на широкий простор, и заставили галичанских сеператистов коренным образом пересмотреть свою стратегию и тактику. С одной стороны Москва заняла место Польши, как оккупанта Галичины, с другой – объединила украинские земли в рамках УССР. Малознакомый бандеровцам Советский Союз становился естественной сферой их деятельности, а сталинский режим – единственным противником, только для борьбы с ним ОУН не располагал ни опытом, ни инфраструктурой.

Развитие событий требовало решительных действий, но каких именно? В октябре 1939 года во Львов на несколько дней приехал Бандера, но его пребывание на родине не принесло ощутимых практических результатов, да и вряд ли могло принести таковые. К тому же от ОУН срочно требовалось определиться в отношениях с гитлеровцами. Данная проблема привела к кризису организации и расколу на прогерманскую фракцию Андрея Мельника и собственно бандеровцев, которые настаивали на сохранении самостоятельности.

Нападение Третьего рейха на СССР Бандера расценил как призыв к немедленному действию: или сейчас или никогда.

30 июня 1941 года во Львове была провозглашена самостийная украинская держава и организовано правительство во главе с Ярославом Стецько. Немцам подобная самодеятельность очень не понравилась: начались репрессии – сначала против бандеровцев, а потом и против мельниковцев.

Тем не менее, немцы, оккупировав Украину, создали тем самым условия для рапространения деятельности ОУН, пусть и подпольной, на центральные и восточные регионы. И тут, когда бандеровцам наконец-то выдался случай применить на практике свои программные установки, сформулированные полтора десятилетия назад, оказалось, что многие из их можно выбросить за ненадобностью.

Левый поворот или возвращение к истокам?

Вот как об этом рассказывает украинский ресурс «ОУН-УПА»: «в среде ОУН(б) произошла заметная эволюция идеологических взглядов, вызванная потребностями адаптации к новым обстоятельствам, прежде всего распространением движения в среде восточно-украинского населения. Так, во время работы на Донбассе ОУН(б) неожиданно обнаружила идеологическую гибкость и выдвинула лозунг "За Советскую Украину без диктатуры Коммунистической партии". На третьем Чрезвычайном Большом Сборе в августе 1943 г. был задекларирован новый идеал - "система свободных народов в собственных самостоятельных государствах как единственный порядок, который даст справедливое решение национального и социального вопроса всему миру".

Удивительные метаморфозы ОУН вызваны тем, что бандеровцы неожиданно для себя обнаружили, что менталитет восточных собратьев весьма отличается от менталитета галичан, что «нация» не менее подвижная и неоднородная общность, чем «класс», и что провозглашенный ими лозунг "Свобода без Советов и без немцев" привлекает не такое уж значительное число украинцев. Оказалось, что на Востоке скорее готовы сражаться с немцами, нежели с Советами. Поэтому чем больше поражений терпел вермахт, тем более слабыми становились позиции бандеровцев.

Деятельность ОУН в общеукраинском формате продолжалась не более двух лет до начала масштабного контрнаступления Советской армии.

В июле 1944 года немцы оставили Львов, и бандеровцы окончательно вернулись на привычную стезю галичанского сепаратизма, обильно сдобренного национально-державной и антибольшевистской риторикой. Только на этот раз ОУН представляла собой серьезную военную силу, получившую хороший опыт в боях с немцами, красными партизанами и польской Армией Крайовой.

И еще одна разница. Если во времена польской оккупации галичанский сепаратизм имел национальное содержание, то теперь исключительно политическое, поскольку повстанческое движение – безотносительно целей и идеалов ее участников – объективно способствовало разделению этноса и расчленению Украины, пусть даже существовавшей в виде административной единицы.

В этом смысле, если мы решим искать преемников ОУН-УПА на сегодняшней Украине, то на это звание с большим основанием может претендовать ДНР-ЛНР, нежели киевская псевдо-националистическая олигархия. Но тогда уж следует признать борьбу Советской армии и органов госбезопасности против западноукраинских сепаратистов «Антитеррористической операцией», призванной предотвратить дезинтеграцию страны, а бандеровский лозунг «Слава Украине – Героям слава!» было бы логично заклеймить как антинациональный.

Конечно, автора здесь могут небезосновательно упрекнуть в том, что он исторические факты и явления весьма произвольно приспосабливает к современным реалиям. Но давайте на минуту представим, что боевики УПА не потерпели поражение, а победили, причем не в каком-то там моральном аспекте, а в самом что ни на есть военном, или что в Кремле по каким-то причинам вдруг решили, что продолжать борьбу на Западе Украины не стоит.

Наверняка, Степан Бандера объявил бы Галичину и прилегающие районы независимым государством. И что дальше? Какова перспектива? Это была бы маленькая страна, почти полностью лишенная промышленности, окруженная со всех сторон откровенно враждебными соседями. Украинский цивилизационный раскол только бы усугубился и возможно, достиг своеобразной точки невозврата.

За что боролись…

Если мы отойдем от политической практики ОУН и проанализируем программные документы и заявления Степана Бандеры, то опять же обнаружим параллели с народно-освободительным движением на Донбассе, и несовпадение – порой просто поразительное – с тем, что мы сегодня слышим в Киеве из уст правящих политиков и приближенных к ним публицистов.

Так, знакомясь с содержанием брошюры 1948 года «Кто такие бандеровцы и за что они борются», читатель обнаружит, что бандеровцы воевали за общественную собственность на орудия и средства производства и против эксплуатации трудового народа. В этой связи среди бандеровских лозунгов появляется и такой: «Да здравствует революционная борьба трудящихся СССР за социальное равенство и справедливость, за подлинно бесклассовое общество!».

Решайте сами: к кому лучше подходят эти слова – к миллиардеру Петру Порошенко, или, например, погибшему полевому командиру ЛНР Алексею Мозговому. Или, как выглядит внешнее управление современной Украиной на фоне неоднократных заявлений Степана Бандеры о том, что независимая держава должна опираться только на собственные силы, поскольку крупные международные игроки, предлагая свою помощь, будут действовать исключительно в своих интересах. Или как сочетается разрекламированный День вышиванок, превратившийся в дефиле ряженых депутатов Рады, с предупреждениями столь почитаемого (на словах) Дмитрия Донцова об опасности «оселянивания» украинской культуры.

И еще: трудно отделаться от мысли, что, попади Яйценюк, Коломойский, Аваков, Ляшко и им подобные в руки хлопцев Романа Шухевича, коих персонажи киевской камарильи ныне так неистово прославляют, то участь их была бы незавидной.

Впрочем, если бы современные киевские политики решили добросовестно почерпнуть нечто полезное для себя в работах Степана Бандеры, то из этой затеи вряд ли вышло что-либо дельное, поскольку программные установки ОУН были ориентированы на завоевание украинской независимости. Нельзя сказать, что бандеровцы не задумывались – что делать после достижения «незалежности», но их представления о будущем были весьма туманными. А те немногие попытки заглянуть в будущее, которые все-таки предпринимались, опять же не получают подтверждения в киевской практике.

Так в 1948 году Бандера в статье "Слово к украинским националистам-революционерам за границей" отмечает: "Главной целью и главнейшим принципом всей украинской политики является и должно быть восстановление Украинского Самостоятельного Соборного Государства путем ликвидации большевистской оккупации и расчленения российской империи на самостоятельные национальные государства. Только тогда может иметь место объединение этих самостоятельных национальных государств в блоки или союзы по принципу геополитических, хозяйственных, оборонных и культурных интересов на представленных выше основаниях».

Получается, что в принципиальном плане лидер ОУН не был бы против участия независимой Украины в таких форматах, как СНГ, ШОС, ОДКБ или ЕврАзЭС.

Другой прогноз лидера ОУН вчистую опровергнут усилиями порошенковской клики: «Только независимое украинское государство может быть надежным гарантом по-настоящему свободной, счастливой и зажиточной жизни украинского народа». Согласитесь, что сегодня эти слова звучат, как издевательство.

Заветы Андреевича

…Еще советские пропагандисты оценили бандеровское движение, как «буржуазный украинский национализм». Что в России, что на Украине доныне охотно используют данную формулу, только в одном случае со знаком «минус», а в другом – со знаком «плюс». Однако, следуя фактам необходимо признать, что ОУН не была «буржуазной», поскольку в процессе идеологической эволюции взяла на вооружение социал-демократические и даже социалистические ценности. Не больше причин считать бандеровцев «украинскими националистами», по тем же самым основаниям, по каким мы не именуем «националистами» сепаратистов из баскской ЭТА или Рабочей партии Курдистана. Главная задача этих и подобных им организаций - отделение части территории с целью создания независимого государства, а какие доводы при этом приводятся и какие словесные упражнения сопровождают решение данной задачи – фактор третьестепенный.

Что касается, отношения киевской хунты к ОУН-УПА, то оно напоминает ситуацию позднего СССР с бесконечными заверениями в верности «заветам Ильича», когда всем, включая тех, кто транслировал эти заверения, было ясно, что пресловутые «заветы» всего лишь пропагандистская фикция, которая не имеет отношения ни к ленинскому наследию, ни к советским реалиям.

Трагедия бандеровского сопротивления сегодня повторяется как фарс – грубый, пошлый, и, увы, кровавый.

В этом смысле знаменитая оговорка Порошенко про «циничного Бандеру», превращенную в своеобразный «само-фейк», приобретает новый смысл, поскольку предельно циничным является отношение нынешних киевских властей к истории повстанческого движения на Западной Украине.

Реальный Степан Бандера никому не нужен. Более того – он мешает. Куда сподручнее иметь дело с пропагандистским клише.

Специально для Столетия


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..