Проверка европейской солидарности

Причиной кризиса стали не сами люди, пытающиеся перебраться в относительно благополучную и безопасную Европу, а распределение этих людей между странами. Однако вполне возможно, что эта дискуссия окажется для будущего ЕС не менее опасной, чем греческий долговой кризис или планы Великобритании провести референдум о выходе из союза.

Поток беженцев и в самом деле резко увеличился за последние полтора-два года. Конечно, подобные кризисы бывали и ранее. В Европу в начале восьмидесятых годов переселилось множество иранцев, несогласных с установлением там исламского режима. С Африканского Рога в страны Запада хлынул поток сомалийцев, а две войны в Ираке вынудили европейские страны принять изрядное количество выходцев из этой страны, как арабов, так и курдов. Потрясения «арабской весны» вызвали еще одну волну исхода в 2012 году.

Однако на самом деле поток политических беженцев, получавших право на убежище в Европе, был значительно меньшим, чем непрекращающаяся волна экономической иммиграции. Беженцы, конечно, куда лучше смотрелись на телевизионном экране и вызывали больше сочувствия. Но их число ежегодно измерялось несколькими тысячами, тогда как в поисках работу через границу перемещались десятки и даже сотни тысяч людей. Кроме того, беженцы должны были доказывать, что их жизни действительно угрожает опасность. Их можно было держать под контролем, отправляя назад в случае, если подтвердить статус жертвы им не удавалось. В это же время великое множество людей просто нелегально работало на Западе. Кого-то периодически ловили и высылали, но очень часто быть нелегалом оказывалось удобнее, чем добиваться официально оформленного статуса беженца.

Нелегалы работают и передвигаются по Франции, Италии или Испании вполне свободно, хоть и нарушают множество законов буквально каждый день. Так же, как и мексиканские мигранты в южных штатах США, эти люди составляют массу самой дешевой, а потому и удобной для предпринимателя рабочей силы. В общем, картина нам хорошо знакомая по собственному опыту.

Напротив, беженцев держат в фильтрационных лагерях, мало отличающихся от тюрем. Их заставляют заполнять множество бумаг, регистрироваться, ходить во всевозможные кабинеты. И часть из них непременно высылают, поскольку не удается доказать факт политических преследований на родине.

Легко понять, почему до сих пор именно рост неконтролируемой иммиграции, а не приток беженцев рассматривался европейским обществом в качестве серьезной проблемы. Однако в последнее время ситуация изменилась. Дискуссия о беженцах вышла на первые страницы газет, руководство Евросоюза обсуждает специальные меры, чтобы справиться с нарастающим кризисом.

Дело не только в том, что новый поток больше прежнего и направляется из стран географически близких, и к тому же ранее считавшихся относительно благополучными - та же Ливия еще недавно имела жизненный уровень, не сильно уступавший европейскому и сама привлекала мигрантов из соседних стран Африки. Главное — развитие событий не дает оснований думать, будто он в ближайшее время сократится. Напротив, станет нарастать. По сути дела, Евросоюз сталкивается с результатами своей собственной политики, последствиями, которые не в силах контролировать.

Даже американская «Нью-Йорк таймс» признает, что возникший кризис порожден ситуацией в Ливии: «После того, как западные державы поддержали восстание, свергнувшее четыре года назад полковника Муамара Каддафи, страна стала неуправляемой».

Растущий поток людей перемещается в Европу через Средиземное море. Для того чтобы остановить его, правительства стран Евросоюза предлагают дать разрешение военно-морским силам, действующим в регионе, топить суда с беженцами.

Нет, гуманные европейские бюрократы, вовсе не предлагают топить в море людей. Топить будут только корабли, а тонущих беженцев станут спасать, привозить на берег и размещать в фильтрационных лагерях.

Однако кризис вызван вовсе не обсуждением вопроса о том, надо ли топить корабли. Куда больше тревоги в правительствах европейских стран вызывает вопрос о том, как распределить прибывающих беженцев между государствами ЕС.

Распределение, и в самом деле, получилось несправедливое. Италия приняла с начала нынешнего года 41 тысячу беженцев, примерно столько же, сколько за весь прошлый год. А Греция - 37 тысяч, на три тысячи больше, чем в году минувшем. Иметь прекрасное средиземноморское побережье, привлекающее туристов, это, конечно, счастье. Но обе эти страны находятся слишком близко от Африки и от Ближнего Востока. Именно сюда доставляют людей, перебравшихся через море. Здесь они и остаются.

Как назло, обе страны испытывают тяжелейшие экономические трудности. В Италии дела идут плохо, а Греция и вовсе на грани банкротства. Безработица достигла рекордного уровня. Принимать новых людей, когда своих кормить нечем - дело не очень популярное.

Правительство Италии потребовало от Евросоюза распределять беженцев между всеми странами сообщества на основе обязательных квот. И тут-то обнаружилось, что на Британию и Ирландию эти квоты изначально не могут распространяться по юридическим причинам, как и на Данию, поскольку их законодательство изначально исключает подобную возможность. А страны Восточной Европы и Прибалтики категорически отказываются взять на себя хоть какую-то долю ответственности.

На самом деле, большую часть беженцев собираются в рамках квот принять Германия и Франция, отчасти - Швеция. Нагрузка на страны Прибалтики минимальна. Эстония в течение двух ближайших лет в общей сложности должна принять 1064 беженца, квота Латвии - 737 беженцев, квота Литвы - 710 иммигрантов. Надо учесть и бушующий там демографический кризис. Так, Латвия при крайне низкой рождаемости потеряла с 1991 года более трети населения, перебравшегося в Россию и на Запад. Хотя есть основания считать, что официальные данные занижены, и в стране осталось не более половины жителей советской эпохи.

Сама идея квот совершенно логична: если вы хотите получать дотации и субсидии из европейского бюджета, то будьте добры пропорционально брать на себя все те же обязательства, что и другие европейские страны. Тем более что Франция, Германия и Швеция уже перегружены — они просто не могут принимать больше людей, не жертвуя жизненным уровнем собственного населения, которое и так уже пострадало от кризиса. А вот Эстония, Латвия и Литва, напротив, еще не приняли сколько-нибудь значительного потока иммигрантов из Азии и Африки, и в этом смысле не стали настоящими западноевропейскими странами. Их потенциал по приему иммигрантов явно недоиспользован. Если Финляндия принимает сомалийцев, то почему Эстония не может принять арабов?

Однако тут в дело вступает элементарный расизм. Правительственные политики высказываются осторожно: мол, мы не против принять несколько человек, но тысяча беженцев за два года - это уж слишком. Экономика Эстонии столько не выдержит!

Зато бывший министр иностранных дел Эстонии и лидер Партии народного единства Кристина Оюланд высказалась откровеннее, заявив, что приток людей из Африки представляет угрозу для белой расы.

Она призвала начать общеевропейскую кампанию «чтобы ни один так называемый беженец не пересек Средиземное море. Хватит этого бреда!».

Кстати, насчет расы госпожа Оюланд ошибается. Большинство беженцев, будучи арабами или берберами из Северной Африки, принадлежат как раз к той самой белой расе, которую эстонский политик собирается защищать. Но, как известно, для националистов и русские являются недочеловеками…

Парадокс ситуации состоит в том, что прибалтийская официальная статистика постоянно завышает численность населения, постоянно проживающего на территории бывших советских республик: это важно для получения средств из Брюсселя по европейским программам развития. Но тут вдруг выясняется, что квоты, рассчитанные на основе именно этих данных, безобразно завышены. Тут уж надо либо иммигрантов принимать, либо во лжи признаваться.

Нынешний кризис вполне закономерно и предсказуемо показал, что никакой европейской солидарности нет. Продемонстрировал, как бывшие советские республики, постоянно требующие от Запада помощи и защиты - разумеется, против «варварской России» - понимают «европейские ценности». В условиях, когда Евросоюз все более раскалывается по линии Север-Юг, новый кризис между его Востоком и Западом не сулит ничего хорошего.

Но все-таки было бы замечательно, если бы систему квот, в конце концов, приняли. Вместо русских и коренного населения, которое со времени приобретения независимости массово голосовало ногами, уезжая на Восток и Запад, в Эстонию и Латвию вполне логично и экономически целесообразно заселить арабов и сомалийцев. Тем более что, осваиваясь на берегах Балтики, учить они, скорее всего, станут не малопонятный эстонский или мало кому нужный за пределами республики латышский, а куда более полезный в реальной жизни русский язык...

Борис Кагарлицкий – директор Института глобализации и социальных движений