В этом году исполняется 35 лет с момента начала массовой репатриации советских граждан немецкой национальности на свою историческую Родину. Несмотря на то что «Закон о делах перемещённых лиц и беженцев» принят был в ФРГ ещё 1953 году, воспользоваться им советские немцы смогли только после 1988 года. Рассказывают, что это стало результатом личной договорённости между тогдашним главой советского государства Михаилом Горбачёвым и германским канцлером Гельмутом Колем.
Сразу оговорюсь – тема русских немцев для меня не чужая, поскольку я один из них. Мой дед – русский, мой бабка – поволжская немка. Я много лет прожил в Германии и знаю, о чём говорю.
Так что же изменилось в русско-немецкой диаспоре за эти 30 с лишним лет жизни в Германии? Если отвечать односложно – она «онемечилась». Старики, помнящие жизнь в СССР или в новой России (а некоторые, хотя в это сложно поверить, родились ещё при последнем государе императоре) по естественным причинам уходят, а молодёжь, переехавшая в сравнительно юном возрасте или вообще появившаяся на свет уже на новой Родине, Родину прежнюю, разумеется, не помнит и ностальгии по ней не испытывает.
Правда, некий флёр «инаковости» всё же сохраняется. Как известно, у советских собственная гордость, у советских, русских немцев – тоже. Они не забывают русский язык, даже те его крупицы, что сберегаются благодаря тесному общению в кругу родных и близких, и пользуются им как отличительным знаком «свой-чужой».
Знаете, мой двоюродный дядя Иван (Йоханн) Эбель когда так сказал по поводу русского языка вообще и русского мата в частности: «Вот случится что-нибудь, скажем, на дороге, "подрежет" тебя кто-нибудь, выйдешь из машины, обматеришь его хорошенько по-русски – и он ничего не понял, и тебе полегчало!»
Встретить в Германии людей, понимающих по-русски (а, на мой взгляд, именно это слово точнее всего передаёт уровень языковых навыков современных русских немцев), на самом деле довольно несложно. Причём в самых разнообразных местах: в магазинах, в школах, в различных учреждениях, на стройке и в шахте, в страховых компаниях и в органах власти. Даже в бундестаге они есть.
А учитывая то обстоятельство, что после снижения в 2013 году требований к потенциальным репатриантам в вопросе принадлежности их к немецкой нации из бывших республик Союза в Германию едет всё меньше этнических немцев (их здесь уже практически не осталось) и всё больше «членов их семей», говорящих по-русски вообще без акцента, русский человек в ФРГ – вообще ни разу не экзотика.
Но для чистоты понимания их мы в расчёт брать не будем и сосредоточимся на тех, кто составил первые, наиболее массовые волны переселения в период с 1988 по 2000 год.
О чём же мечтали «русские немцы», переезжая в Германию? Скажу, возможно, парадоксальную вещь – обрести покой и стабильность, которых они внезапно лишились в последние годы существования СССР.
Вероятно, для кого-то это станет открытием, но к моменту распада Союза большинство поволжских немцев жили в Казахстане, преимущественно в северном, в районе Караганды. Туда они попали после 1940 года в рамках насильственного переселения «неблагонадёжных этнических элементов». Республика немцев Поволжья – существовала в РСФСР и такая – была ликвидирована, а её земли переданы в основном Саратовской и частично нынешней Волгоградской областям. Город Энгельс знаете? Вот это бывшая столица автономии русских немцев.
Но несмотря на эту трагическую страницу своей истории, поволжские немцы в большинстве своём никогда не испытывали ненависти ни лично к Сталину, ни к русским вообще. Что, как вы понимаете, по-хорошему выделяет их на фоне тех бывших народов СССР, активная часть которых после обретения независимости возвела русофобию в ранг национальной религии.
И всё же обида у них была. Обида на казахских националистов, которые в конце 80-х годов прошлого века при полнейшем попустительстве тогдашнего руководства республики немало поспособствовали возникновению у русских немцев желания сорваться с насиженных мест.
Трудолюбивый и домовитый, никогда не чуравшийся ручного труда русский немец считал своим долгом построить дом для всей своей, как правило, многочисленной семьи. И то, что, уезжая, ему пришлось этот дом оставить – даже не продать, а попросту бросить – долгие годы отдавалось болью у него в сердце.
И потому, приехав в Германию, немцы прежде всего стремились воссоздать утраченное. Брались за любую работу, собирались всем миром, и уже через 7-10 лет у каждого, кто этого хотел, был свой собственный дом. Я сам тому живой свидетель. Кстати, такой подход выгодно отличал их от местных аборигенов, больше всего на свете ценивших свою мобильность и независимость.
Удалось ли нашим (говорю это без капли иронии) немцам за эти годы интегрироваться в германское общество, германскую экономику и стать там по-настоящему своими как в социо-культурном, так и в ментальном плане? Честно? И да, и нет.
Русские немцы никогда не противопоставляли себя немцам германским, не качали права, не настаивали на своей самобытности, на каком-то особом к себе отношении, не выдвигали политических требований. Весьма набожные и религиозные в массе своей люди, они прекрасно помнили поговорку про чужой монастырь, в который со своим уставом, как известно, не ходят. И потому просто искренне радовались возможности регулярно посещать церковь и как дети с отрытым сердцем воспринимали всё новое и доселе невиданное.
Но именно это и стало причиной их нынешней отчуждённости. Местные немцы, воспитанные на американской культуре и стремящиеся во всём походить на заокеанских старших братьев, нынче, как губка, впитывают новомодные тенденции современной либеральной повестки со всеми её ЛГБТ-ценностями и прочим дегенеративным бредом.
Разумеется, для людей, воспитанных на ценностях традиционных и сумевших через поколения сохранить свою культурную идентичность – в семье моей бабушки говорили на так называемом нижненемецком диалекте немецкого языка, давно уже забытом в Германии, местные немцы первое время буквально воспринимали их как гостей из прошлого, – то, что происходит сегодня с германским и вообще западным обществом, абсолютно неприемлемо.
Это отражается и на их политических предпочтениях, довольно, надо сказать, консервативных. Изначально все русские немцы на любых выборах, от местных коммунальных до выборов в бундестаг, голосовали исключительно за блок ХДС/ХСС.
Помню, как старшие родственники заставляли нас, молодёжь, проголосовать правильно за кого надо. Выглядело всё это довольно забавно.
При этом выбор христианских демократов связан был не столько с их христианско-социальной политической платформой, сколько с человеческим фактором, точнее, с ролью личности в истории. Это была прежде всего дань уважения и благодарности тому самому федеральному канцлеру, благодаря которому они и смогли обрести свой новый дом, – Гельмуту Колю.
Но, увы, в последние годы прежний выбор стал не столь очевиден. Сегодня, говоря о политической жизни в Германии, наши эксперты любят обращать внимание на рост популярности правоконсервативной партии «Альтернатива для Германии». Но мало кто знает, что ростом этой популярности АдГ обязана прежде всего тем самым русским немцам.
Разочаровавшись в традиционных политических партиях, но не изменив своим взглядам, русские немцы делают выбор в пользу тех, кто этим взглядам наиболее соответствует. Хотите знать, каковы они? Вот вам усреднённый портрет (условный, конечно) современного русского немца.
Русский немец не испытывает ненависти к России и нелюбви к её президенту. Скорее наоборот, у многих из них Владимир Путин пользуется неизменным уважением.
Русский немец смотрит на жизнь через призму консервативных, христианских ценностей. И потому направление, по которому движется современная Европа, его не устраивает.
Русский немец – евроскептик. Называет Евросоюз коммуналкой. Ибо считает, что каждый должен оставаться тем, кто он есть, а не сливаться в мультикультурном экстазе в нечто малопонятное и неразборчивое.
Русский немец не хочет войны и не приемлет русофобской истерии, которая подталкивает страны Европы к отрытому конфликту с Россией.
Русский немец хорошо помнит уроки истории и потому ратует за безусловную дружбу Германии и России.
Русский немец считает себя умнее и мудрее немца германского, хотя бы потому, что может себе позволить взглянуть на любой вопрос как минимум с двух сторон.
Русский немец любит немецкое пиво и русскую водку, на его столе мандарины и салат «Оливье» – непременный новогодний (или рождественский) атрибут.
Русский немец – одновременно и русский, и немец, и обе эти части его души сосуществуют в нём в синергии, а не являются поводом для споров или проявлений национализма.
Вот как-то так они и живут.
