23 февраля 1993 года в Таджикистане впервые с момента обретения независимости появились собственные вооруженные силы. Кандидат политических наук Равшан Хадыров исследует роль армии в системе политической власти Таджикистана 30 лет спустя.
Теоретические аспекты и мировой опыт
В политической практике принято выделять три точки зрения касательно положения армии в государственных системах:
армия является политическим институтом, субъектом политики, неотъемлемым элементом политической системы;
армия выступает в качестве объекта и инструмента политики;
армия находится вне или над политикой.
Сторонники каждой из точек зрения правы: аргументы справедливы в зависимости от конкретной страны, ее политической истории и позиции армии в политике и обществе. В одних странах армия является институтом, который участвует в принятии и реализации политических решений, в других применяется как силовой, но политически нейтральный инструмент государства.
В годы существования СССР политическая система советского общества вовлекала военнослужащих в политическую жизнь, организовывала взаимодействие армии с институтами власти. Это взаимодействие организовывалось военно-политическими органами, организациями КПСС и ВЛКСМ.
Мощными политическими институтами являются армии Китая и Пакистана. В этих странах армия исторически сложилась как авторитетный национальный институт, обладающий огромным политическим весом и влиянием в государстве и обществе.
Военные КНР и Пакистана определяют не только основные принципы в сфере обороны и безопасности, но и внешнеполитические приоритеты.
Эволюция армии в таджикской политической системе
Институт армии Таджикистана формировался с момента объявления независимости в условиях отсутствия собственных воинских формирований, самостоятельного опыта военного строительства, специалистов, кроме незначительного числа кадровых офицеров-таджиков Советской Армии.
Кадровую основу вооруженных сил в первые годы независимости и начала гражданского конфликта составили бойцы Народного фронта, коммунисты, беспартийные активисты и другие силы, поддерживающие светское, конституционное правительство.
Военное строительство началось с объединения отдельных повстанческих и ополченческих отрядов Народного фронта в регулярные части Национальной армии и сопровождалось ее институционализацией в обществе через победы в тяжелых боях.
После окончания войны в штабы армейских соединений и штаты подразделений в соответствии с соглашением поступили на службу несколько тысяч бывших полевых командиров Объединенной таджикской оппозиции. Большинство из них оставалось идейными исламистами-антикоммунистами и политическими врагами секулярной власти.
Руководство страны задействовало правовые механизмы деполитизации армии как силового инструмента государства, а не внутренне конфликтной вооруженной силы, участвующей или влияющей на исход борьбы за власть.
Армия Таджикистана была исключена из управления обществом, ее функции сосредоточились на защите страны от военной опасности.
В этих условиях постепенно формировалась военная элита из высших офицеров, обучавшаяся в военных академиях России и ставшая ядром нового армейского института. В последние годы в рамках многовекторной внешней политики таджикистанские офицеры и курсанты обучаются в военных академиях Азербайджана, Казахстана, Индии, Китая, Пакистана, Чехии и других стран.
В функционировании института армии заметны и кадровые перекосы — почти все высшие командные должности в Минобороны, других силовых структурах замещали представители кланов-авлодов из Хатлонской области. Непростые регионально-клановые отношения в Таджикистане не могут не отражаться на эффективности функционирования армии. Ошибки в кадровой политике привели и к ряду вооруженных мятежей.
Руководству Минобороны Таджикистана долгие годы не удавалось поднять уровень дисциплины, навести порядок с бытовым обеспечением войск. Определенные положительные сдвиги начали происходить в мобилизационной подготовке. 22 июля 2021 года впервые в истории Таджикистана по приказу Рахмона были подняты по тревоге для проведения войсковых учений «Марз-2021» все военнослужащие, а также граждане, пребывающие в мобилизационном резерве (всего 230 тыс. человек. — Прим. Ia-centr.ru).
В реалиях Таджикистана сложно отнести армию к политическому институту, то есть к структуре, где принимаются политические решения. Текущий институциональный статус армии не претендует на значимое положение среди системных политических институтов.
В отличие от Китая и Пакистана, армия Таджикистана не имеет такого политического веса и авторитета в обществе. Перед армией Таджикистана стоят только военные задачи, ее внутриполитическое участие ограничивается подавлением мятежных выступлений.
Эффективность института армии Таджикистана достаточна в качестве инструмента внутренней политики, но не как инструмент современной войны. Его развитие возможно в тесном сотрудничестве с ОДКБ и в рамках двухсторонних военно-технических отношений с Россией.
Полную версию статьи «К вопросу об институциональном статусе вооруженных сил Таджикистана» читайте на сайте журнала «Мировая политика».
Политкухня
Политкухня
