Тайвань – «китайский Крым»

Напряжённая обстановка в связи с тайваньским вопросом в очередной раз продемонстрировала важность данной темы для Пекина и Вашингтона. 

Геополитическая ценность Тайваня в том, что контроль над ним позволяет сдерживать выход Китая в Южно-Китайское море. А дальше – по принципу цепной реакции. Если китайцы сумеют завоевать господство в Южно-Китайском море, они прорвут «островные цепи», которыми США надеются опутать Китай. 

Суть стратегии островных цепей (Island Chain Strategy) в том, чтобы взять под политический и экономический контроль три цепи островов. Первая из них тянется от Курил через Тайвань до Индонезии и Филиппин; вторая – от Японии до Марианских островов; третья – от Алеутских островов через Гавайи до Океании. Эти три цепи – три заслона на пути китайцев в Тихий океан. Они замыкают перед Китаем тихоокеанское геополитическое пространство, ограничивая его Жёлтым и Восточно-Китайским морем.

Всё начинается с Тайваня, но заканчивается, как видим, более масштабными стратегическими последствиями. Путь к сверхдержавному статусу для Китая лежит через тихоокеанский простор. Чтобы закрепиться в Тихом океане, Пекин наращивает своё присутствие в ключевых точках его акватории, прежде всего, в Океании. Названия забытых Богом тихоокеанских островных государств всё чаще мелькают в докладах китайских, австралийских, американских, французских экспертов – Папуа-Новая Гвинея, Тонга, Фиджи, Вануату, Самоа, Ниуэ, Соломоновы острова.

Эти маленькие страны приобретают всё большее значение в рамках встречных стратегий Пекина и Вашингтона в Тихом океане. Присутствие Пекина в Океании означает приближение китайцев к границам ведущих союзников США – Австралии и Новой Зеландии. В геополитическом смысле Австралия и Новая Зеландия суть продолжение американо-европейской государственности и в цивилизационном смысле относятся к коллективному Западу. 

Китай подписал соглашение с Соломоновыми островами о взаимопомощи, в том числе с правом ввода китайских правоохранителей на территорию островов для помощи тамошнему правительству в ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций и наведении порядка. Этот факт всполошил Запад. Теперь под самым носом у союзника Вашингтона, т.е. у Австралии, находится союзник Китая, т.е. Соломоновы о-ва.

Пекин идёт дальше. Он установил дипломатические отношения с восемью государствами Океании – Папуа-Новой Гвинеей, Ниуэ, Фиджи, островами Кука, Самоа, Тонга, Вануату и Федеративными Штатами Микронезии. В общей сложности Пекин реализует в регионе 218 экономических и гуманитарных проектов. Большая часть из них сосредоточена в области управления, администрирования и развития гражданского общества, образования и транспорта. 

Тайвань дублирует политику Пекина в регионе: старается реализовывать свои проекты, заключать с лидерами островных государств параллельные соглашения. Но у Тайваня элементарно не хватает экономического потенциала для конкуренции с Китаем на равных. С высокой долей вероятности можно прогнозировать, что в скором будущем Океания останется за Китаем, а не за Тайванем. 

Столкнувшись с амбициями Китая, Австралия спешно переходит от увлечения развитием партнёрства с дальними союзниками (Япония, Южная Корея, Индия) к развитию отношений с близлежащими странами – Новой Зеландией, Индонезией и островами Меланезии, Микронезии и Полинезии, лежащими между Австралией и Китаем. Эти государства были незаслуженно забыты австралийскими стратегами. 

Причём Канберра рассматривает «китайскую угрозу» в одной спайке с «русской угрозой». Исполнительный директор австралийского «мозгового центра» Институт Лоуи (Lowy Institute) Майкл Фаллилав (Michael Fullilove) в выступлении перед Национальным пресс-клубом Австралии по вопросам внешней политики и международной безопасности упомянул и спецоперацию России на Украине, и усиление китайского присутствия в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР) как взаимоувязанные события. 

Прежняя дипломатическая парадигма, при которой Австралия и Новая Зеландия представляли в Океании политику всего Запада, в целом, себя изжила. Канберра и Веллингтон не справились с главным для Запада вызовом XXI в. – усилением геополитической мощи Поднебесной. 

В пользу Китая складывается миграционная картина в регионе. Из множества океанических государств и атоллов только на Токелау, Ниуэ и Тувалу в истории не было китайских поселенцев. В остальных государствах проживает более-менее заметная китайская диаспора. В Папуа – Новой Гвинее, Кирибати и на Соломоновых островах этнические китайцы проникали в органы власти. Увеличивается доля этнических китайцев в Индонезии, Малайзии, Тимор-Лешти.

Нарастить своё присутствие в регионе спешит Париж. 93% исключительной экономической зоны Франции (9 млн. кв. км.) расположены в ИТР, здесь проживают 1,5 млн. французских граждан и дислоцируются 8 тыс. французских военнослужащих. Восемнадцать военных атташе Франции аккредитованы в 33 странах ИТР. Здесь находится заморская французская территория Новая Каледония, благодаря которой Франция претендует на звание тихоокеанской державы. 

Коллективный Запад понимает: вопрос не в том, будет ли Китай играть какую-либо роль в ИТР, а в том, какую именно роль он будет играть. Американские, европейские, австралийские стратеги понимают, что всё начнётся с Тайваня. 

Пекин однозначно заявляет: Тайвань – это Китай. Исторически так и есть. И в материковом Китае, и на Тайване живут этнические китайцы. Тайваньская государственность – последствие Второй мировой войны, когда антикоммунистические силы, уступая китайцам-коммунистам в силе и влиянии, закрепились на острове, создав «другой Китай». 

США стараются использовать «другой Китай» для нанесения ущерба материковому Китаю. Судя по всему, долго терпеть это Пекин не намерен.