Турция использует Россию, чтобы балансировать отношения с Западом

«Свободная пресса» продолжает публиковать переводы авторов из альтернативных западных СМИ. Это далеко не та пропаганда, которую печатают в CNN, New York Times, Washington Post, Los-Angeles Times и других «авторитетных» медиаресурсах. Если вам интересно побольше о узнать об этих авторах, можно заглянуть сюда.

---

Прогноз Центра BESA No. 1 972, 21 марта 2021 года

Часто утверждают, что Турция окончательно порвала с Западом в 2003 году, когда к власти пришла Партия справедливости и развития (ПСР). Довод состоит в том, что, изменив направление внутри страны, Анкара отвернулась от того, чего Запад надеялся достичь в отношении своих отношений с Турцией.

С 2003 года Турция действительно усилила свое влияние во всех геополитически важных регионах на своих границах: в Черном море, на Южном Кавказе, на Балканах, в Средиземном море и в Сирии/Ираке. Генеральную концепцию, объясняющую это событие, можно обнаружить, посмотрев на карту. По соседству с Турцией нет ни одной великой державы, которая приглашает Турцию к более активной экономической и военной деятельности вдоль своих границ. Но даже Россия, которая, пожалуй, является крупнейшей державой в регионе, не смогла помешать Турции оказать решительную поддержку Азербайджану во время недавней Второй карабахской войны. Турецкие войска сейчас размещены на азербайджанской земле наряду с российскими.

Подлинной причиной все большей активности Турции остается распад Советского Союза, хотя эта активность длится дольше, чем ожидали многие аналитики. Турции потребовались десятилетия, чтобы укрепить свои позиции в регионе. В 2021 году можно смело утверждать, что Анкара добилась успеха в этом предприятии. Она добилась прямого сухопутного коридора к Каспийскому морю (через азербайджанскую Нахчыван) и усилила свои военные позиции в Средиземном море, а сейчас рассматривает север Сирии и Ирака как территории, которые потенциально могут обеспечить стратегическую глубину для обороны Анатолии.

Показательным элементом внешней политики Анкары является то, что география, возможно, в большей степени, чем у любой другой большой страны, по-прежнему определяет восприятие страной самой себя и своего места в мире. Вместо того, чтобы быть привязанной исключительно к западной оси, за последние два десятилетия Турция придерживалась многовекторного подхода к международным отношениям.

Страна находится на периферии Европы. Её опыт аналогичен опыту России в том, что обе эти страны впитали в себя широко распространившееся западное влияние — будь то в институтах, во внешней политике или в культуре. Обе страны веками были привязаны к геополитике европейского континента. Поскольку многовекторная внешнеполитическая модель предоставляет больше возможностей для маневра, экономических выгод и роста геополитической мощи, обе страны хотели освободиться от одновекторного подхода к внешней политике.

Но ни у Турции, ни у России не было возможности полностью избавиться от зависимости от Запада. Просто Запад оказался слишком могущественным. Мировая экономика вращается вокруг европейского континента и США.

Оба государства имеют значительные территории в глубине Азии, а также школы геополитической мысли, которые считают, что геополитическое мышление, ориентированное на Европу, противоречит государственным интересам, особенно потому, что коллективный Запад никогда не считал ни Турцию, ни Россию полностью европейскими. Два государства всегда стремились найти альтернативные «геополитические якоря», но испытывали трудности с реализацией своих поисков. Ни один азиатский, африканский или какой-либо другой геополитический полюс не оказался достаточным, чтобы позволить Турции или России уравновесить Запад.

Неудивительно поэтому, что последние два десятилетия Турция активно искала новые геополитические оси. Для Анкары тесные отношения с Россией, на что сетуют западные наблюдатели, являются средством уравновесить ее историческую зависимость от европейской геополитики. Та же внешнеполитическая модель может объяснить геополитическое мышление Москвы с конца 2000-х годов, когда ее связи с азиатскими государствами быстро развивались в качестве альтернативы зависимости от западной геополитики и от привязанности к ней.

Таким образом, мы подходим к одному из мифов о турецкой внешней политике: Анкара дистанцируется от Запада с целью в конечном итоге полностью разорвать эти связи. Разрыв отношений с НАТО — не вариант для Турции. Её цель — сбалансировать свои глубокие связи с Западом, которые не приносили тех выгод, на которые она надеялась, с более активной политикой в других регионах. Отсюда возрождение Турции на Ближнем Востоке.

Поворот Турции на Ближний Восток (отстаиваемый бывшим министром иностранных дел Ахметом Давутоглу) не является исключительным событием во внешней политике страны. Во время холодной войны, когда Турция была сильно сосредоточена на западной оси, левый премьер-министр Бюлент Эджевит продвигал идею «региональной» внешней политики. Главный вывод заключался в том, что Анкаре следует стремиться к диверсификации внешних отношений, выходя за рамки традиционной западной фиксации, что означает более глубокое вовлечение в дела Ближнего Востока и Балкан. В 1974—1975 годах тогдашний заместитель премьер-министра Турции Неджметтин Эрбакан пытался развернуть Анкару в сторону арабского мира. Были даже попытки наладить более тесные связи с Советским Союзом.

Но в течение этого периода переориентации не предпринималось никаких шагов для разрыва отношений с Западом. Турецкие политики в то время считали, что диверсификация внешних связей пойдет на пользу положению страны на периферии Европы с учетом нестабильности на Ближнем Востоке. Диверсификация не нанесет вреда прозападной ориентации страны, но фактически дополнит ее.

Вопреки мнению, что Ататюрк был заинтересован исключительно в развитии западного вектора Турции, страна под его руководством имела тесные связи с соседними ближневосточными государствами, что было необходимо, учитывая геополитический вес этих государств в то время. Так, в 1934 году он принимал иранского шаха Резу Пехлеви, а в 1937 году — подписал пакт о ненападении с Ираном, Ираком и Афганистаном.

Проведение многовекторной внешней политики было отличительной чертой турецкого политического мышления. Даже во времена Османской империи, когда внешняя политика, ориентированная на Европу, была неизбежна, султаны искали альтернативы своей зависимости от Великобритании и Франции. После катастрофической войны 1877−1878 годов с Россией султан Абдул Хамид предпринял осторожные усилия по балансированию, налаживая более тесные связи с имперской Германией. Эта тенденция способствовала германо-турецкому союзу, выкованному во время Первой мировой войны.

Возвращаясь к сегодняшнему дню. Китайский фактор вызывает реконфигурацию отношений между Турцией и Западом. Азиатский поворот приносит экономические надежды и увеличивает маневренность Анкары по отношению к более крупным державам — таким как Россия и ЕС. Это вписывается в рост турецкого «евразийства», устремления которого аналогичны тем, что двигали Россией в течение последнего десятилетия или около того.

Политику Турции в отношении Запада и продолжающиеся проблемы в двусторонних отношениях лучше всего описать как противостояние внутри альянса, а не как попытку освободиться от Запада. Различными способами Турция стремится укрепить свои позиции в НАТО. Правдой является то, что в последние годы сопротивление Турции Западу в рамках альянса заметно усилилось, но точка невозврата пройдена не была. Анкара прекрасно понимает, что остается ценным союзником коллективного Запада. Хотя может показаться, что она намеренно отчуждается от Запада, это еще не вся история.

---

Автор: Эмиль Авдалиани — преподает историю и международные отношения в Тбилисском государственном университете и в Государственном университете Ильи (Грузия). Работал на различные международные консалтинговые компании, пишет статьи о развитии событий в военной и политической сферах на постсоветском пространстве.

Перевод Сергея Духанова.

Источник здесь.