The Economist учит журналистской "непредвзятости" на примере отношений России и Китая
Про подчиненную роль России в двухсторонних отношениях с Китаем за последние 30 лет писали много и с задором, указывая прежде всего на несоразмерность двух экономик. Британский журнал опять возвращается к этой теме, снова указывает на разную экономическую мощь двух стран и даёт важный совет. Совет мог быть полезным, если бы знаменитое британское издание потрудилось просто разобраться в вопросе.
В начале SULARU приведет полный, то есть почти дословный, перевод весьма истеричного и субъективного мнения авторитетного британского издания. После него наша редакция вспомнит несколько известных фактов и предложит читателю свой взгляд на отношения России и Китая.
В мировой политике есть старый любовный треугольник, утверждает The Economist. Со времен Второй мировой войны Китай, Россия и США неоднократно меняли партнеров. За распадом китайско-советского альянса после смерти Иосифа Сталина последовали визит Ричарда Никсона в Китай в 1972 году и разрядка советских отношений с Китаем при Михаиле Горбачеве 30 лет назад.
Сегодняшняя связь между [президентом РФ] Владимиром Путиным и [председателем КНР] Си Цзиньпином была закреплена в 2014 году после аннексии Крыма (вероятно, подразумевается «Совместное заявление РФ и КНР о новом этапе отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия» от мая 2014 года).
Раньше та страна, которая теряла партнёра и оставалась одна, всегда платила самую высокую цену, будучи поставленной в неудобную позу в военном и дипломатическом плане. Но на этот раз все по-другому. Сейчас неугодным партнёром оказалась Америка, но издержки в основном оплачивает Россия. При этом Китай доминирует во всех аспектах партнерства двух стран.
Экономика Китая по паритету покупательной способности в шесть раз больше российской. Её мощь растет, а мощь российской угасает. То, что казалось господину Путину блестящим способом повернуться спиной к Западу и усилить влияние России, теперь выглядит как ловушка, из которой его стране будет трудно выбраться. Россия отнюдь не является равноправным партнером, она превращается в китайский придаток.
Это может показаться слишком суровым приговором, ведь Россия по-прежнему является государством, обладающим ядерным оружием. Она имеет постоянное место в Совете Безопасности ООН. Она модернизировала свои вооруженные силы и, как показала в Сирии, не боится их использовать. Недавно российские и китайские военные самолеты впервые провели совместное воздушное патрулирование, вызвав тревогу в Южной Корее, когда российский самолет вторгся в ее воздушное пространство.
Но настоящая новость заключается в том, как быстро Россия становится зависимой от своего гигантского соседа. Китай является жизненно важным рынком для российского сырья: «Роснефть», российская национальная нефтяная компания, зависит от китайского финансирования и все больше перенаправляет свою нефть в Китай.
Поскольку Россия стремится избежать гегемонии доллара, юань становится всё более значительной частью валютных резервов (доля долларовых резервов упала вдвое до 23% в течение 2018 года, а доля юаня выросла с 3% до 14%). Китай поставляет жизненно важные компоненты для российских современных систем вооружения.
Китай является поставщиком телекоммуникационного оборудования и средств кибербезопасности, давая господину Путину инструмент для контроля своего народа. В прошлом месяце Россия заключила сделку с Huawei (подразумевается соглашение компании с МТС), китайской телекоммуникационной фирмой под американскими санкциями, о развитии сетей 5G, тем самым прочно укоренив Россию в китайской половине сплинтернета.
Это прекрасно подходит Китаю. Он хочет прочной дружбы с Россией не только для спокойствия на своей северной границе, которая являлась местом военного столкновения в 1969 году (подразумевается пограничный конфликт на острове Даманском) и источником постоянных территориальных споров в 1990-х годах, когда Россия казалась дрейфующей в орбиту Запада.
Россия сейчас выступает в качестве восторженного авангарда в кампании Китая по дискредитированию либеральных западных идей о всеобщих правах человека и демократии. Эти идеи обе страны считают подстрекательством к «цветным революциям».
Господин Путин в дополнение к враждебности к либеральному проекту Запада, разделяемой Цзиньпином, может указать ещё на несколько аргументов в пользу партнерства с Китаем. Одним из них является экономическая целесообразность. Западные санкции, введенные последовательно после аннексии Крыма, вмешательства в американские выборы в 2016 году и смертельного применения нервно-паралитического вещества в Великобритании, оставили Россию без особых альтернатив.
Господин Си также предоставил России прикрытие для военных действий в Сирии и в некоторой степени в Крыму. И в отличие от конца XVII века, когда Петр Великий смотрел на Европу как на источник прогресса, господин Путин может правдоподобно утверждать, что будущее теперь принадлежит Китаю и его системе государственного капитализма.
Однако господин Путин ошибается. Для начала стоит заметить, что русская версия государственного капитализма является простой лицензией на разворовывание национального богатства той кликой, которая Путина окружает. Это одна из важных причин, почему китайские инвестиции в России довольно ограничены.
Существует также противоречие между утверждением господина Путина о восстановлении российского величия и все более очевидной реальностью его подчиненной роли в отношениях с Китаем. Эта дилемма создает напряженность в Центральной Азии.
Поскольку стабильность в регионе важна для внутренней безопасности Китая, он хочет, чтобы Центральная Азия держала исламский экстремизм на коротком поводке. Поэтому народно-освободительная армия Китая размещает войска в Таджикистане и проводит там учения, не консультируясь с Россией.
И, важно добавить, на каком-то уровне цели России и Китая расходятся. Есть предел тому, насколько простые россияне готовы отказаться от западных свобод. Если режим будет оставаться у власти с помощью китайских технологий, то он будет подпитывать народный гнев по отношению к Китаю и его российским друзьям.
Кто может сказать, когда напряженность выйдет наружу? Представьте себе, что г-н Путин решит уйти в отставку в 2024 году согласно конституции России, а его преемник попытается начать изменения, дистанцируя Россию от Китая и обращаясь к Европе. Только тогда станет ясно, насколько глубоко проникло влияние Китая и какое давление он готов оказать, чтобы сохранить свое влияние. Следующий президент России может даже обнаружить, что страна потеряла пространство для маневра.
Означает ли это, что остальной мир, особенно Запад, должен стремиться вырвать Россию из объятий Китая, пока не стало слишком поздно? Эта идея будет искушать тех дипломатов и аналитиков, которые считают Россию слишком важной, чтобы превращать её в изгоя.
Но это кажется маловероятным. Америка не несёт убытков от дружбы Си и Путина, как это могло быть во время холодной войны. Хотя Россия и Китай действительно подрывают представление об универсальных ценностях Запада, но пока президент США Дональд Трамп остаётся в Белом доме, эта доктрина, увы, и так не имеет универсального значения.
Более того, влияние Китая на Россию имеет и положительные стороны. Злая убывающая мощь России опасна. Россия может ради демонстрации остатков влиянии испытывать искушение наброситься, скажем, на Беларусь. Она также может эксплуатировать старые страхи о китайской экспансии в Сибири.
Но у Китая нет аппетита к международным кризисам, если только они не придуманы самим Китаем. Как партнер России Китай может служить источником уверенности вдоль их совместной границы и сдерживать эксцессы России по всему миру.
Вместо того, чтобы выступать против России или пытаться отбить её у Китая, Запад должен указать на ее подчиненное положение и подождать. Рано или поздно президент Алексей Навальный или кто-то вроде него снова посмотрит на Запад. Именно тогда Россия больше всего будет нуждаться в помощи Запада. И тогда мужчина или женщина, сидящие в Овальном кабинете, должны будут последовать примеру Никсона и поехать в Москву.
Любопытно, а что такое «непредвзятое мнение»?
Британский регулятор СМИ Ofcom сообщил 26 июля, что оштрафовал российский телеканал RT на £200 тыс. за нарушение правил вещания. Расследование ведомства показало, что в период с 17 марта по 26 апреля 2018 года в семи новостных программах RT не проявил должную непредвзятость в подаче материала.
Интересно, The Economist в свое статье, наполненной мифами, непредвзятость соблюдает? В качестве ответственного отношения к непростой теме двухсторонних отношений России и Китая можно вспомнить статью 2018 года Андрея Виноградова, ведущего научного сотрудника Центра изучения и прогнозирования российско-китайских отношений Института Дальнего Востока РАН, «Мифы российско-китайских отношений».
Тезисы Виноградова можно выразить, пожалуй, так (очень примитивное описание по сравнению с авторским подробным обоснованием ключевых идей):
- двухсторонние отношения отображаются в СМИ не верно;
- Россия для Китая входит в число стран, которых Китай своим развитием «облагодетельствует»;
- нынешний этап в отношениях двух стран нельзя охарактеризовать как «наилучший в истории»;
- в 2000-х годах стороны не решили вопрос о российско-китайской границе;
- совпадения стратегических позиций и интересов России и Китая есть далеко не всегда.
Другими словами, The Economist вообще не понимает природу двухсторонних отношений, рассуждая как Адам Смит о Китае в конце XVIII века («я что-то краем уха слышал, но вам расскажу, как есть на самом деле»). Особенно SULARU понравился пассаж о китайских войсках в Таджикистане, чьё присутствие не согласовано с Россией.
Наверное, именно по причине «несогласованности» в Таджикистане находится общевойсковая часть РФ (пограничных войск нет с 2005 года, осталось пару сотен военных советников) и пограничники, саперы и спецназовцы из КНР, а конкретно инструкторы из Синьцзян-Уйгурского автономного района, непосредственно граничащего с таджикским Горным Бадахшаном.
В последнем есть, что примечательно, уйгурская диаспора, имеющая «рабочие взаимоотношения» с террористами в Афганистане, который также граничит с Горным Бахдашаном. И именно на территории Горно-Бадахшанской автономной области китайцы ведут строительство военных объектов силами своих специалистов, именно здесь размещены китайские инструкторы, которые обучают таджикский воинский контингент и в рамках обучения регулярно проводят совместные военные учения (последние прошли в конце июля).
Что китайцы там забыли? Две вещи: им не нравятся уйгурские радикалы и им нужно обеспечить защиту китайских инвестиций (китайское экономическое присутствие в Таджикистане просто тотальное, напоминает ситуацию в Гренландии). Китай рад был бы не иметь военное присутствие в регионе, отдав трудное дело на откуп России, но приходится, так как таджикским погранвойскам и спецслужбам доверия не так много, как хотелось бы.
Талибы, которые сами являются террористами, на фоне согласования с ними выхода американцев из Афганистана, в ближайшие годы начнут выдавливать «конкурентов» в лице других террористов на сопредельные территории. Китай готовится в такому развитию событий, так как анархия на территории Таджикистана ставит под угрозу его самый важный проект - «Шёлковый путь».
Заключение
Сложно понять, что послужило поводом для не самой профессиональной статьи в целом уважаемого британского издания, которое умеет писать совершенно замечательные материалы. Возможно, поводом стали американо-китайские переговоры, учения в Таджикистане или разгон протестующих в Москве. Возможно, что-то ещё или все вместе.
Но ответ на вопрос - «Зачем?» - очевиден. Это старый и затянувшийся идеологический спор о жизнеспособности либеральных принципов старейшей в мире демократии и об их «неминуемой победе» во всем мире. Это спор об остатках влияния британского сознания на остальной мир.
«Когда страна вроде Англии, где демократия существует десяток поколений, представляет себя в качестве толпы для агитации двух невежественных снобов [Джонсон и Гоув], которые как подростки предпринимают суицидальные ночные гонки, не обращая внимание на случайных прохожих, то нужно не только удивляться её текущему состоянию, но больше беспокоиться о демократической адекватности всего человечества», - как-то заметил Петер Слотердайк, немецкий философ.
Кроме принципов, которым, к величайшему сожалению, всё меньше доверяют , британцы не могут предложить миру почти ничего. И это крайне унизительно для британского снобизма, который умеет судить обо всём на свете с единственно правильной точки зрения.
Но Россия стоит для британцев особняком, так как в их преставлении мы похожи тем, что являемся «огрызками» некогда великих империй с незабытыми имперскими амбициями. И если продемонстрировать преимущество демократии на примере Китая сложновато, то на примере «наказанной Западом» России с её трудностями значительно проще. А показав, что «соразмерный огрызок» глуп, британское самомнение самоуспокаивается.
Британское издание на фоне унижения из-за Brexit, который сделал Британию поводом для шуток по всей Европе, пробует, в свою очередь, уничижительно показать Россию «недостаточно сообразительной», чтобы не понимать риски тесных отношений с Китаем, которые «прекрасно видны» из Великобритании.
В представлении же SULARU, которое прекрасно помнит роль Запада в экономическом крахе России в 1990-х (см. «Вашингтонский консенсус»), даже при наличие рисков дружить с Китаем несколько безопаснее, чем с консолидированным Западом, который по своей мощи превосходит Китай. С тем Западом, чьё поведение на Ближнем Востоке вынудило генсека ООН в июле 2019 года призывать к возрождению "механизмов сдерживания" времён холодной войны.
