«Товарищ Сталин принял польского осла»

Опечатки — это ошибки в печатном тексте: приказе, указе, рукописи. Вроде все просто — ошибся человек, перепутал буквы. Или каких-то не досчитался, а какие-то поставил лишние. Но ошибки ошибкам рознь. Бывают не только нелепые и смешные опечатки, но встречаются зловещие, за которые приходилось расплачиваться. Вспомним и те, и другие.

«Британская энциклопудия»

Илья Ильф в «Записных книжках» усмехался: «Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур. И все равно на титульном листе было напечатано: «Британская энциклопудия».

Тот же Ильф шутил: если был первопечатник, то и был первый первоопечатник. Наверняка это так, но его имя осталось неизвестным. Как, впрочем, и совершенная ошибка. И как он за нее заплатил? Или, может, оплошность осталась никем не замеченной?

А вот другой пример. В своей книге «Москва газетная» Владимир Гиляровский рассказал, как однажды рано утром заехал в редакцию «Московского листка». Вошел в кабинет ответственного редактора Федора Иванова и увидел, что тот хохочет, как сумасшедший. И, ни слова не говоря, тычет пальцем в напечатанную на первой полосе крупным шрифтом телеграмму в две строки: «Петербург. Высочайший вор выехал в Гатчину».

«- Видел?! Не дождался бы я номера из машины — и газету бы закрыли, и меня бы с Н.И. Пастуховым (редактор газеты — В.Б.) в Сибирь послали! В корректуре «Двор», в полосе «Двор», а в матрице буква «Д» запала!

Тот же Иванов корректуре не шибко доверял. Впрочем, было исключение — он был спокоен, по словам Гиляровского, «когда дежурила Ольга Михайловна Турчанинова, служившая корректоршей с самого первого номера газеты. У ней ошибок не бывало».

И еще — по поводу коронованных особ. О них, точнее, об опечатках с ними связанных, упоминает в своей книге «Бледное пламя» Владимир Набоков: «Сама история достаточно тривиальна (и всего скорее апокрифична). В газетном отчете о коронации русского царя вместо „корона“ [crown] напечатали „ворона“ [crow], а когда на другой день опечатку с извинениями „исправляли“, вместо нее появилась иная — „корова“ [cow]. Изысканность соответствия английского ряда „crown — crow — cow“ русскому „корона — ворона — корова“ могла бы, я в этом уверен, привести моего поэта в восторг».

Огорченный Чехов и удивленный Брюсов

Многие литераторы упоминали об опечатках, ибо те были вечными спутниками их жизни. И, конечно, появление этих «блох» вызвало досаду и негодование. Например, у Антона Чехова: «В одном рассказе столько опечаток, что читающему просто жутко делается! — писал он коллеге, писателю Николаю Лейкину о своей публикации в журнале „Стрекоза“. — Вместо „барон“ — „бабон“, вместо „мыльная вода“ — „пыльная вода“… Не могут корректора порядочного нанять… Писать туда больше не стану».

Поскольку Чехов писал часто и много, в разные издания, то и ошибок вылавливал массу. Но порой — слишком поздно…

Один из поклонников спросил у поэта Брюсова:

— Валерий Яковлевич, а что такое вопинсомания?

Тот был озадачен:

— Не знаю… Может, какая то психическая болезнь… А где вы видели это слово?

Поклонник был озадачен: «Как где? В ваших стихах!» И прочитал на память:

И до утра проблуждал в тумане,

По жуткой чаще, по чужим тропам,

Дыша, в бреду, огнем вопинсоманий…

Конечно же, имелось в виду «огонь воспоминаний».

Отвлекся редактор, забылся корректор…

Но это еще цветочки, тем более, за упомянутые ошибки типографских работников, наверное, лишь ругали. В худшем случае могли «ударить» рублем. Но после Октября 1917 года настали суровые времена, когда за опечатки могли привлечь к ответственности.

В фильме «Депутат Балтики» один из издателей буржуазных газет пытается объяснить представителю большевиков, что никакого злого умысла в его действиях не было — в тексте просто выпал знак вопроса и получилось утверждение. Тогда его в упор спрашивают: «Почему у вас все ошибки против советской власти?».

Говорят, что в сталинские времена наборщиков, корректоров и редакторов, допустивших опечатки, сажали в тюрьму. Бог весть, слухи это или правда. Но, наверное, кому-то досталось. И, может, даже крепко.

Что же до ошибок, проходили они нередко — скажем, вместо слова «классовый» писали «кассовый», вместо «председатель» выходило «предатель», а «исторический материализм» превращался в «истерический».

На борьбу с опечатками был брошен Главлит — советское цензурное ведомство. Но опечатки, как были, так и остались. Ведь любой механизм, связанный с человеческой деятельностью, может давать сбои. То же самое происходит и при вычитке. Отвлекся редактор, забылся корректор и — пиши, пропало.

«Антисоветский выпад»

События повести Лидии Чуковской «Софья Петровна» — происходят в тридцатые годы. Главная героиня — женщина, работающая машинисткой в одном из ленинградских издательств. Ее коллега, Наташа Фроленко, допускает «глазную», как выражаются корректоры, ошибку. Вместо «Красная армии» она напечатала «Крысная». Оплошность машинистки была замечена и названа «антисоветским выпадом» со всеми вытекающими последствиями. Софья Петровна пытается заступиться за Фроленко, но ее увольняют. Участь Наташи печальна — она кончает жизнь самоубийством, оставив записку: «Я не могу разобраться в настоящем моменте советской власти».

Ошибки вкрадывались даже в материалы, в которых фигурировали фамилии большевистских лидеров. К примеру, в одной из газет в резолюции областного партийного съезда говорилось про успехи, «достигнутые за 19 лет под куроводством партии Ленина-Сталина». В другом материале читателей ошарашили фразой, из которой следовало, что «в 1920 г. В.И. Ленин окотился в Брянских лесах». А в романе Алексея Толстого «Хлеб» обнаружилась следующая ремарка: «Владимир Ильич начал говорить, сидя за столом, медленно царапая когтями лоб…».

Бывали опечатки и похлеще. На первой странице одной из сибирских газет была набрана «шапка»: «Лениным владела неумная идея переделать мир». И вся беда от того, что при наборе выпала буква «ё». Корректоры же по каким-то причинам безмолвствовали.

Еще несколько примеров серьезных опечаток, за которыми могли последовать серьезные оргвыводы: «Коммунисты осуждают (вместо обсуждают) решения партии»; «большевистская каторга (когорта) «; «первыми в области сожрали (собрали) урожай хлеборобы»; «могила неизвестного солата (солдата)».

Неведомо, знал ли Сталин о «политических» опечатках и требовал ли он наказания виновных. Но об этом ляпе он узнал и даже воспринял его с юмором. Речь идет об информации следующего содержании: «Товарищ Сталин принял польского осла». Вождь якобы заметил, что газета была недалека от истины.

Удар в голову

Даже сам Сталин «страдал» от ошибок. Однажды в слове «главнокомандующий» выпала буква «л». А в словах «мудрый вождь» пропала «р». О последнем случае вспоминал известный журналист Мэлор Стуруа, работавший в 40-е годы в «Известиях». Писатель Георгий Марков вспоминал: «Подойдя к ротационной машине, которая печатала нашу газету, я взял один экземпляр, остро пахнущий керосином, и развернул его перед лампой. И вдруг я почувствовал удар в голову. Нет, удара никакого не было, было подобие удара от тех строк, которые бросились мне в глаза: «Сталин большой и гиблый ум»… Опять она, опечатка! И какая! За такую опечатку и я, и директор типографии поплатимся головой. Вместо «гибкий ум», проскочило роковое словечко: «гиблый»…

Началась паника. Печать тут же остановили. Марков, директор типографии и редактор стали судорожно хватать пачки отпечатанных газет и бросать в печь. Строка с искаженным словом была перелита на линотипе и впаяна на место старой строки. Следов происшедшего не осталось…

Однако через несколько дней Маркова и директора типографии вызвали в отдел печати краевого управления госбезопасности и учинили допрос, что произошло с номером газеты. Наверняка кто-то «настучал». Но о самой роковой ошибке никто, к счастью, не узнал…

Времена менялись. Уже не было прежних придирок. Но корректоры всегда могли получить по шапке и получали. «Одного корректора из «Правды» выгнали, — вспоминал журналист Евгений Бовкун. — В речи генсека на 9-е мая ему пришлось расставлять в скобках отдельно присланные примечания («смех в зале, все встают, слышны возгласы» и так далее). Вот он и поставил после фразы «В этой войне наша страна понесла невосполнимые потери» ремарку — «Бурные и продолжительные аплодисменты».

Реабилитированные ошибки

Многие, наверное, помнят, что раньше в вышедшие из печати книги вкладывался крошечный листок «Список опечаток». И указывалось где они, на какой странице. Обычно опечаток было две-три. Но, случалось, правда, редко, что их не случалось вообще! Представляете — совершенно безошибочная книга! Чистая, как слеза!

В издательствах, как и прежде, работают корректоры. Но говорить о том, что они «вылавливают» все грамматические и «глазные» ошибки, не приходится. А вот многие средства массовой информации — бумажные и электронные — работают без корректоров. Разумеется, ни к чему хорошему это не приводит. Но с другой стороны, на опечатки уже не смотрят как на великое зло, диверсию или что-то в этом роде. Опечатка и есть опечатка. Никому от нее ни холодно, ни жарко.