Как Алекс Карп создал стартап «Палантир» на деньги ЦРУ
C тех пор как пошли слухи про стартап под названием Палантир, который помог убить Усаму бен Ладена, у Алекса Карпа нет времени на себя.
Раскалённое июльское утро в Силиконовой Долине. Сорокапятилетний генеральный директор Палантира гуляет по заросшим травой холмам вокруг Тарелки, громадной спутниковой антенны Стэнфордского университета. Это его любимый медитативный отдых. Одиночество нарушает только Майк, молчаливый бывший морпех. В Майке под два метра роста, 120 килограмм веса, и состоит он в основном из бицепсов. Майк повсюду следует за Карпом. Даже на улицах в пригороде Пало Альто, в двух шагах от штаб-квартиры Палантира, телохранитель всегда в паре метров позади.
«Очень здорово осложняет жизнь», — жалуется Карп. Выражения его лица не видно, оно спрятано за большими солнечным очками. «Что хуже всего, теперь абсолютно невозможно заигрывать с девушками».
Круглосуточная охрана должна защитить Карпа от присылающих ему угрозы экстремистов и от конспирологов, которые звонят в Палантир и жалуются на иллюминантов. Некоторые шизофреники днями поджидают Карпа у офиса. «Если твоя компания занимается такими вещами», — говорит Карп. — «Стать объектом больных фантазий очень просто».
Палантир действует в мире своих клиентов: АНБ, ФБР и ЦРУ (на раннем этапе ЦРУ инвестировало в Палантир через свой венчурный фонд In-Q-Tel). Помимо этих трёх, среди клиентов Палантира есть ещё целое море трехбуквенных американских спецслужб, военных и антитеррористических. В последние пять лет Палантир превратился в любимую компанию спецслужб, которым для разведки и борьбы с преступностью требуется обработка огромных массивов информации. И всё благодаря отточенному программному интерфейсу и программистам, которые всегда готовы установить и настроить ПО прямо в штаб-квартире клиента. Палантир превращает безнадёжные болота информации в интуитивно понятные карты, гистограммы и схемы. Дайте так называемым «фронтовым инженерам» Палантира пару дней на то чтобы найти, пометить и выстроить в систему каждый байт данных заказчика, и Палантир сможет решать такие далёкие друг от друга проблемы как борьба со стихийными бедствиями, терроризм и торговля людьми.
Среди консультантов проект — Кондолиза Райс и бывший директор ЦРУ Джордж Тенет, в одном интервью пожалевший что «инструмента такой силы» не было перед 11 сентября. Генерал Дэвид Петреус, последний на сегодня руководитель ЦРУ в отставке, описывает Палантир как «лучшую мышеловку, как раз тогда когда нам понадобилась лучшая мышеловка» и называет Карпа «абсолютно гениальным».
Среди тех, кто использует Палантир, чтобы связать факты воедино, есть даже Корпус морской пехоты США. Морпехи развернули комплекс в Афганистане, для анализа самодельных взрывных устройств и предсказания новых террористических атак. Программа помогла обнаружить членов мексиканского наркокартеля, которые убили американского таможенника, и выследить хакеров, установивших троян на компьютер Далай Ламы. В книге об убийстве Бен Ладена The Finish Марк Боуден пишет что Палантир «заслуживает звания, в буквальном смысле, убийственного приложения».
Теперь Палантир выходит из теневого мира шпионов и спецслужб, чтобы с боем захватить корпоративную Америку.
Инструменты, которые способны предсказывать засады в Ираке, теперь помогают фармацевтическим компаниям анализировать данные о лекарствах. По словам бывшего сотрудника JP Morgan Chase, компания сэкономила сотни миллионов долларов на решении множества проблем, от кибермошенничества до просроченных кредитов на жильё. Банк, пользующийся услугами Палантира, может за секунды обнаружить связь между айпи-адресом в Нигерии, прокси-сервером где-то в США и платежами со взломанного кредитного счёта, так же как военные клиенты компании связывают отпечатки пальцев на фрагментах артиллерийского снаряда, географические данные, анонимные звонки и социальные медиа, чтобы выслеживать афганских террористов.
Все эти инструменты позволили команде Палантира, состоящей в основном из двадцатилетних одетых исключительно в футболки людей, отобрать клиентов у пиджаков и галстуков из IBM, Booz Allen и Lockheed Martin. Их продукт внедряется быстрее, даёт более ясные результаты и часто стоит меньше 1 млн. долларов за установку, что на порядок меньше, чем просят конкуренты. Среди частных клиентов, чью личность скрывают даже строже, чем личность государственных, есть Bank of America и News Corp. Частный сектор даёт уже около 60% дохода компании — в этом году по оценкам Forbes доход вырастет до 450 млн. по сравнению с 300 млн. за прошлый год. Карп планирует, что в 2014 году Палантир подпишет контрактов на 1 млрд. долларов и начнёт получать первые прибыли.
В итоге: профинансированная ЦРУ и управляемая эксцентричным философом фирма стала одной из самых дорогих частных компаний в области высоких технологий и стоит от 5 до 8 млрд. долларов на текущей стадии поиска инвестиций. Карпу принадлежит примерно десятая часть фирмы. Это чуть меньше доли крупнейшего инвестора, Петера Тиля, миллиардера, разбогатевшего на PayPal и Facebook (среди других инвесторов-миллиардеров — Кен Лангон и монстр хедж-фондов Стэнли Дракенмиллер.) Сейчас, по словам Карпа, Палантир рассматривает возможность выхода на IPO, хотя и с неохотой. Если это произойдёт, Карп может стать самым богатым миллиардером Силиконовой Долины, а Тиль удвоит своё состояние.
Главной проблемой для бизнеса может стать слишком хорошо работающее ПО. Оно позволяет клиентам видеть слишком много. После того как Эдвард Сноуден раскрыл масштаб массовой слежки NSA, инструменты Палантира стали олицетворением страхов борцов за прайваси — технические ресурсы уровня Google поставлены на службу правительственной слежке. Большой Брат и Большие Данные — по мере того как Палантир становится самым быстро растущим стартапом Долины, это сочетание угрожает испортить его появление на рынке и отпугнуть клиентов и инвесторов как раз тогда, когда они больше всего нужны.
«Они занимаются мрачными вещами», — говорит адвокат Electronic Frontier Foundation Ли Тьен. Аналитик ACLU Джей Стенли пишет, что софт Палантира может сделать возможным «настоящий тоталитарный кошмар, массовую слежку за простыми американцами».
Карп, доктор социологии, не пытается увильнуть от этих соображений. Он видит Палантир как компанию, которая может изменить саму природу борьбы слежки и прайваси как игры с нулевой суммой. «Я не подписывался на правительство, которое знает, когда я курю косяк, а когда иду к любовнице»,— признаётся он. Во внутрикорпоративном обращении он заявил, что «необходимо сохранять пространство, свободное от вмешательства властей, чтобы мы могли продолжать быть собой — неповторимыми, интересными, и, в моём случае, ненормальными людьми».
Палантир может похвастаться механизмами защиты прайваси, выходящими далеко за установленные законом требования большинства своих клиентов, и отдельной командой «специалистов по прайваси и гражданским свободам». Но в конечном итоге направление, в котором развивается компания, определяет сам Карп. «Он наша совесть», говорит старший инженер Ари Гешер.
Пока неясно, разрушит ли повседневная реальность бизнеса и конкуренции эти розовые идеалы. Когда разговор заходит о конкурентах компании в индустрии, Карп становится больше похож на эго Палантира, чем на его совесть. Свою мотивацию он описал в июльском обращении к сотрудникам: «покалечить или убить» таких конкурентов, как IBM или Booz Allen. «Я воспринимаю это как борьбу за выживание», говорит он. «Добьём лузеров-конкурентов, пока они нас не убили».
Карпу, похоже, нравится перечислять причины, по которым он не подходит для своей работы. «У него нет технического образования, у него нет связей с правительством и бизнесом, его родители хиппи». Он носится по своему офису туда-сюда и рассказывает о себе в третьем лице. «Как вообще могло получиться, что этот человек со-основатель и CEO с 2005 года и его компания всё ещё существует?»
Ответ лежит в давней дружбе Карпа с Петером Тилем, начавшейся ещё на юридическом факультете Стэнфорда. Оба они жили в спартанском общежитии Crothers и в первый год учёбы ходили на одни и те же лекции, отличаясь только диаметрально противоположными политическим взглядами. Карп вырос в Филадельфии, в семье художника и врача. Почти каждый уикенд родители брали его с собой на какой-нибудь митинг за права рабочих и «против всего, что делал Рейган». Тиль к тому времени уже основал яростно либертарианский Stanford Review.
«Мы случайно сталкивались и тут же начинали… как два диких животных на одной тропе»,— говорит Карп. — «Вообще мне нравилось с ним ругаться».
Заниматься юриспруденцией у Карпа не было никакого желания, и вместо этого он отправился во Франкфурт, учиться у Юргена Хабермаса, одного из самых значительных философов 20 века. Вскоре после получения диплома он получил наследство от деда и начал вкладывать в разнообразные стартапы и акции, с неожиданным успехом. Потом некоторые состоятельные люди услышали, что «этот безумный чувак понимает в инвестициях» и начали пользоваться его услугами. Чтобы распоряжаться их деньгами, Карп основал Caedmon Group со штаб-квартирой в Лондоне (Сaedmon — второе имя Карпа, такое же как у древнейшего английского христианского поэта Кэдмона).
Дома в Силиконовой Долине Тиль стал со-основателем PayPal и в октябре 2002 продал его eBay за 1,5 млрд. долларов. После этого Тиль создал хедж-фонд Clarium Capital, но продолжил вкладывать в новые компании. Одной из них стал Палантир, названный им в честь волшебных камней палантиров из книг Толкиена, артефактов, позволявших видеть друзей и врагов с огромного расстояния.
В мире, необратимо изменившимся после 11 сентября, Тиль хотел продать эти волшебные способности растущей оборонной индустрии: для борьбы с терроризмом Палантир должен был применять ПО, которое PayPal использовал для обнаружения мошенников. Но либертарианец Тиль с самого начала рассматривал Палантир как противоядие от нарушения прайваси спецслужбами в обществе, слишком озабоченном безопасностью. «С самого начала это была компания одной задачи,» говорит Тиль, лично вложивший в Палантир 40 млн. долларов и сегодня выступающий как председатель совета директоров. «Я сформулировал проблему как необходимость бороться с терроризмом, сохраняя гражданские свободы».
В 2004 году, чтобы набросать начерно код продукта, Тиль нанял Джо Лонсдейла и Стивена Коэна, двух компьютерщиков, закончивших Стэнфорд, и программиста PayPal Натана Геттингса. В самом начале они работали только на деньги Тиля, и молодой команде было трудно заставить инвесторов воспринимать себя всерьёз. «Ну как их было заставить слушать двадцатидвухлетних?» — говорит Лонсдейл. «Нам нужен был кто-то с сединой в волосах».
Здесь появляется Карп, чья крамеровская каштановая шевелюра, связи с европейскими деньгами и докторская степень маскировали неопытность в бизнесе. Несмотря на полное отсутствие технарской биографии, он поразил основателей умением мгновенно схватывать сложные проблемы и объяснять их не-технарям.
Лонсдейл и Коэн довольно быстро попросили его стать временным CEO. Приходившие устраиваться на эту должность вашингтонские белые воротнички с MBA их не впечатляли. «Они спрашивали, как мы оцениваем доступный рынок,» говорит Карп с заметным отвращением к бизнес-жаргону. «А мы говорили о том, как построить самую важную компанию на свете».
Хотя Карп и привлёк некоторых европейских бизнес-ангелов, у американских венчурных капиталистов на компанию по-прежнему была стойкая аллергия. По словам Карпа, председатель Sequoia Майкл Мортиц всю встречу рисовал в блокноте. Топ-менеджер из Kleiner Perkins прочёл основателям Палантира полуторачасовую лекцию о неизбежном провале их затеи.
Палантир спасло знакомство с In-Q-Tel, венчурным подразделением ЦРУ, согласившимся на два этапа инвестиций, всего более 2 млн. долларов. «Это явно были отборные талантливые специалисты» — говорит бывший топ-менеджер In-Q-Tel Харш Патэл. «Больше всего впечатляло, насколько команда была сосредоточена на проблеме… на том, как человек взаимодействует с информацией».
Задача оказалась гораздо более сложной, чем основатели представляли себе в начале. PayPal начинал анализ мошенничества с идеально структурированной и отлично организованной информации. У клиентов из разведки были разрозненные груды е-мейлов, записей и таблиц.
Чтобы выполнить обещания безопасности и охраны прайваси, Палантиру было необходимо каталогизировать и снабжать тэгами всю информацию клиентов, чтобы только пользователи с достаточным уровнем привилегий могли получить к ней доступ. Такая построенная на принципе need-to-know система означала, что доступ к секретным данным невозможно было получить без необходимой авторизации — а кроме того, важную приватную информацию нельзя было использовать не по назначению.
Но центром системы безопасности защиты прайваси должно было стать то, что Карп на своём любимом научном жаргоне называет «неизменяемым логом». Все действия пользователя Палантира оставляют след, который может быть просмотрен. Никакой русский шпион, ревнивый муж или Эдвард Сноуден не сможет воспользоваться Палантиром, не оставив неуничтожимых следов своих действий.
С 2005 по 2008 ЦРУ было покровителем Палантира и его единственным клиентом, одновременно тестируя альфа-версию оценивая возможности ПО. С благословения Лэнгли слухи о возможностях Палантира расходились всё дальше, и постепенно разномастная толпа калифорнийцев начала приносить компании новые кадры и новые сделки. Оказалось, что у философа Карпа есть уникальный талант к поиску и соблазнению гениальных программистов. Коллег так поразило его чутьё на инженерный талант, что однажды они специально отправили двух слабых кандидатов на последнее собеседование с Карпом. Тот немедленно распознал обоих.
Уникальная корпоративная культура Палантира начала складываться вокруг Карпа-иконоборца. В штаб-квартире в Пало Альто, которую в честь родины толкиеновских хоббитов называют «Широм», есть конференц-зал превращенный в гигантский резервуар с пластиковыми шарами, а на полу валяются дартсы и собачьи волосы (собакам здесь рады). Сотрудники, большинство которых носит одежду с логотипом компании, проводят в офисе столько времени, что некоторые держат на работе зубные щётки.
Сам Карп среди эксцентриков Палантира остаётся самым эксцентричным. Убеждённый холостяк, у которого мысль о том чтобы остепениться и завести семью вызывает «мурашки», он одержим своими хобби: может решить кубик Рубика меньше чем за три минуты, каждый день плавает и занимается цигун. Недавно у него был период айкидо и джиуджитсу, и он пробовал приёмы на других со-основателях прямо в коридорах «Шира». У Карпа в кабинете всегда есть запас витаминов, 20 пар одинаковых очков для плавания и средство для дезинфекции рук. К сотрудникам он обращается по внутреннему каналу на ютьюбе под названием КарпТьюб, и иногда рассуждает о таких глобальных вопросах как алчность, честность и марксизм. «Единственный момент, когда я не думаю о Палантире», — говорит он, «это когда я плаваю, практикую цигун или занимаюсь сексом».
В 2010 клиенты из Департамента Полиции Нью-Йорка порекомендовали компанию JPMorgan, первому частному клиенту. Команда программистов сняла лофт в Трибеке, поставила там двухъярусные койки и сутки напролёт распутывала проблемы банка с мошенничеством. Вскоре им поручили разобраться с другим ядовитым архивом — портфолио кредитов на жильё. Сегодня нью-йоркская команда Палантира развёрнута в полноценный офис (стилизованный под мир Бэтмена и известный как Готэм), и оказывает финансистам прибыльные финансовые услуги, от предсказания взысканий по долгам до борьбы с китайскими хакерами.
По мере того как число клиентов росло, в броне идеализма начинали появляться трещины. В начале 2011 всплыли е-мейлы программиста Палантира, который неофициально помогал Bank of America в борьбе с WikiLeaks — в WikiLeaks угрожали опубликовать документы банка. В письмах сотрудник Палантира с удовольствием соглашался выследить и обнаружить источники финансирования группы, организовать кибер-атаки на инфраструктуру Wiki Leaks и даже угрожать их сторонникам. После того как случился публичный скандал, Карп отправил программиста в неоплачиваемый отпуск и опубликовал заявление, в котором лично извинился за нарушение прайваси, и поклялся, что компания будет впредь поддерживать «прогрессивные ценности и цели». Чтобы разобраться с ситуацией, были наняты сторонние аудиторы, которые после некоторых размышлений и к большому неудовольствию критиков компании пришли к выводу: провинившийся сотрудник может вернуться к работе.
После случая с WikiLeaks команда Палантира по прайваси и гражданским свободам создала для сотрудников горячую линию по этике под названием Batphone: любой программист может воспользоваться ей, чтобы анонимно сообщить руководству о неэтичных требованиях клиентов. В результате одного звонка по BatPhone, например, компания вышла из проекта, который занимался анализом информации на публичных страницах в Facebook. Карп утверждает, что Палантир отказался от сотрудничества с табачной фирмой, и в общем теряет почти до 20% возможной прибыли по этическим соображениям. (Неясно, сможет ли компания позволить себе такую придирчивость, когда придётся отвечать перед требующими квартальных отчётов акционерами).
Кроме того, по словам бывших сотрудников, компания собиралась поработать в Саудовской Аравии несмотря на нарушения прав человека в регионе. И что бы Карп не говорил про ценности, необходимость извиняться за историю с WikiLeaks не очень его взволновала. В июльском обращении к сотрудникам он всё отрицал: «У нас никогда не было скандала, в котором действительно были бы виноваты мы».
***
В 16:07 14 ноября 2009 года Майкл Катц-Лакейб как раз парковал свой красный Приус во дворе своего дома в тихом оклэндском пригороде Сан Леандро, когда мимо проехала полицейская машина. Камера, снимающая номера машин, тихо и обыденно сфотографировала всю сцену: его белый одноэтажный дом, его газон и розовые кусты, его двух дочерей, пяти и восьми лет, выпрыгивавших из машины.
Катц-Лакейб, член школьного совета, местный активист и блоггер, увидел фотографию только год спустя: в 2010 он узнал о действующей в Сан Леандро системе полицейских камер, автоматически отслеживающих каждую машину в городе. Он послал официальный запрос на все фотографии, где была любая из двух его машин. Полиция прислала 112 фотографий. Больше всего его испугала фотография детей.
«Знает кто-нибудь сколько ещё чужих детей на этих фотографиях?» — спрашивает он. Им движет не только желание защитить детей. «С такой техникой они могут следить за всем кварталом. Где и кто находится, припарковались ли они не у дома своей жены, или у клиники, выписывающей медицинскую марихуану, или у центра планирования семьи, или на митинге».
Катц-Лакейб копал всё глубже, и вскоре выяснил, что миллионы сделанных системой фотографий передаются в Региональный Центр Разведки Северной Калифорнии (NCRIC), один из 72 федеральных разведывательных организаций, основанных после 11 сентября. Там фотографии анализировала программа, созданная компанией прямо на другой стороне бухты Сан Франциско: Палантир.
В деловом предложении, которое Палантир отправил NCRIC, были рекомендации от таких клиентов, как департаменты полиции Нью-Йорка и Лос Анжелеса, утверждавших что Палантир может найти нужное в архиве NYPD из 500 млн. фотографий номеров меньше чем за пять секунд. Катц-Лакейб связался с Палантиром, и компания пригласила его в штаб-квартиру на встречу. Когда он приехал в Шир, двое сотрудников устроили ему часовую презентацию любимых средств безопасности компании: контроля доступа, неизменяемых логов и Бэтфона.
Катца-Лакейба они не впечатлили. У ПО Палантира, указывает он, нет никаких ограничений по времени — вся информация доступна для поиска столько, сколько она хранится на серверах клиента. А аудит? «Не думаю, что это что-то значит,» говорит он. «Логи полезны, только если их кто-то смотрит».
Когда Карп слышит историю Катца-Лакейба он тут же парирует: софт Палантира спасает жизни. «Вот вам реальный пример,» говорит он и начинает рассказывать про педофила, водившего «потрёпанный Кадиллак» и арестованного меньше чем через час после нападения на ребёнка — и всё благодаря считывающим номера камерам NYPD. «Данные, которые они собрали с этих камер благодаря нашему продукту, дали им возможность убрать его с улиц и спасти детские жизни».
«Если мы как демократическое общество решим, что автомобильные номера должны быть защищены Четвёртой поправкой, наш продукт не будет переходить эту черту,» говорит он, и добавляет, что нужны ограничения по времени на хранение такой информации. Но пока не поменяется закон, Палантир будет играть по сегодняшним правилам. «Мы работаем в реальном мире, который далеко не идеален, и приходится идти на компромиссы».
А что если логи Палантира — главную защиту от недобросовестного использования — будут просто игнорировать? Карп отвечает, что логи предназначены главным образом для третьей стороны. В случае со спецслужбами он предлагает наблюдающий орган, который мог бы контролировать всю слежку — пока чисто теоретическое учреждение. «Что-нибудь такое появится,» настаивает Карп. «Общество его построит, просто потому что альтернатива — это махнуть рукой на теракты или потерять наши гражданские свободы».
Критиков Палантира этот гипотетический суд объяснимо не устраивает. Активист Electronic Privacy Information Center Эми Степанович называет надежду Палантира на то что правительство начнёт в использовании своей собственной техники контролировать само себя «наивной». Ли Тьен из Electronic Frontier Foundation смеётся над аргументом Карпа о том что механизм защиты прайваси может быть добавлен к системам слежки после запуска. «Когда строишь атомную электростанцию, о радиоактивных отходах нужно думать сразу, а не когда-нибудь потом».
Некоторые бывшие сотрудники Палантира говорят, что теоретические нарушения прав и свобод, которые сделала возможной их работа, беспокоят их не меньше, чем активистов. «Мы создали систему, которая совершенно точно может быть употреблена во зло. Было бы чудовищно, будь у Гувера такие возможности в его крестовом походе против Мартина Лютера Кинга,» говорит один из бывших программистов. «Меня, например, беспокоило, что проект, в котором я участвую, мог бы предотвратить революцию формата Арабской Весны».
Несмотря на высокие принципы Палантира — признаётся один из бывших сотрудников — в повседневной жизни главное для компании это удовлетворить клиентов из полиции и разведки: «Хорошие отношения со спецслужбами и необходимость заработать свой кусок хлеба плохо уживаются с идеалами».
Потом он говорит, что даже основатели Палантира не понимают природы вещих камней из Властелина Колец. Он объясняет, что на самом деле толкиеновские сферы не давали их владельцам правдивой информации. «Палантиры искажали информацию», говорит он. «И всякий, кто в них смотрел, видел только то, что хотел увидеть».
Что бы ни говорили критики, Алекс Карп очевидным образом ценит тайну личности — своей собственной.
Его офис, оформленный сделанными руками сотрудников картонными изображениями его самого и крепостью из «Лего» на журнальном столике, отгорожен от улиц Пало Альто зеркальными стёклами. Каждое стекло снабжено напоминающим белую хоккейную шайбу устройством. Эти гаджеты, известные как акустические преобразователи, заставляют стекло неуловимо вибрировать в ритме белого шума, чтобы предотвратить прослушивание происходящих внутри разговоров при помощи отражённых от стекла лазерных лучей.
Он вспоминает более беспечное время, задолго до Палантира, и даже откладывает в сторону кубик Рубика, который мешает ему жестикулировать. «У меня было 40 тысяч долларов в банке, и меня никто не знал. Мне это нравилось. Мне дико это нравилось!» — громко рассказывает он, размахивая руками. «Я целыми ночами шлялся по самым сомнительным местам Берлина. Я разговаривал с кем угодно, приводил людей домой, когда мог. Я ходил туда, где люди делали всякое и курили всякое. Мне дико это нравилось».
«Один из самых тяжелых моментов, который я воспринимаю как огромный недостаток… это то, что я потерял способность быть полным анонимом».
В современном мире человеку в положении Карпа тяжело не следовать нормам. А с такими инструментами как Палантир в руках правительства, для остальных из нас это тоже можеть стать непросто. C ограничениями или без них, но любимая Карпом «полная анонимность» может вскоре оказаться роскошью двадцатого века.
Карп опускает руки, из его голоса пропадает энтузиазм: «Мне нужно свыкнуться с этой мыслью».
