Где-то в 1990-м году я сделал совершенно верный вывод, что школьные предметы делятся на те, которые я знаю, и на те, что мне и даром не нужны. Осознав это, я стал прогуливать школу.
Целыми днями шлялся по улицам или катался в трамваях, а когда уставал, направлялся в кино. За несколько месяцев я пересмотрел все западные фильмы в видеосалонах, потом переключился на отечественные картины.
Сюжет последних был весьма однообразен.
Главный герой – бывший «афганец» или зэк – вступал в безнадежную схватку «с системой», олицетворяемой мафией, КГБ и партаппаратом.
Естественно, противоборство теленка с дубом заканчивалось неудачей, и главный персонаж картины либо погибал, либо приходил на руины церкви, становился на колени и переживал катарсис.
Повсеместно множились признаки духовного возрождения.
Журналы «Смена» или «Огонек» пестрели апологетическими статьями о «перестроечном» священнике Александре Мене (естественного, умученного агентами КГБ). Там же то и дело попадались фотографии заброшенных храмов и сусально-умильные репортажи о буднях армейских капелланов в американской армии.
«Демократическая» интеллигенция и церковный клир рука об руку шли в крестовый поход против «проклятого коммунистического прошлого».
Свобода личности состояла наряду с прочим в том, чтобы поститься, бывать в храме, иметь духовника, исповедоваться, паломничать в монастыри, читать молитвенное правило и духовную литературу – даже весьма консервативного содержания.
Многие интеллигенты 70-х и 80-х годов, которых сейчас мы бы назвали либералами и чьим наследникам сейчас в голову не приходит молиться, в те времена стали практикующими христианами.
Верующие и либералы были одним классом антисоветских позвоночных.
РПЦ стала приобретать политический вес и влияние именно при поддержке «демократических» сил.
Немногие знают, что инициатива переименования Ленинграда в Санкт-Петербург была выдвинута Иоанном Снычевым – в дальнейшем митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским.
Осуществивший этот проект мэр Петербурга Анатолий Собчак был удостоен церковного ордена св. Даниила Московского и много лет поддерживал с митрополитом Иоанном тесные рабочие отношения, несмотря на общеизвестные ультраконсервативные взгляды последнего.
Трагикомичным финалом этого партнерства стала внезапная смерть Иоанна на банкете в честь пятилетия банка «Санкт-Петербург», в момент благословения Собачака и его семейства.
Еще больше для восстановления экономической и политической роли церкви в России сделал другой кумир нынешней российской оппозиции – Борис Немцов. Он вспоминал:
«Когда в 90-е я был губернатором, мне удалось реализовать программу «Дороги и Храмы». Было построено и приведено в божеский вид более 2 тысяч километров дорог, восстановлены более 150 православных церквей и монастырей….
За восстановление православных святынь Патриарх Московский и всея Руси Алексий II наградил меня Орденом Святого Даниила Московского I степени. Я горжусь этой наградой».
При этом Немцов из скромности умолчал, что первым из российских политиков стал отпускать на церковь бюджетные деньги.
С момента рождения «Новой России» в стране стали закрываться больницы, университеты, заводы и открываться церкви. Символом ельцинской эпохи стало строительство Храма Христа Спасителя, сопровождавшееся пафосной пропагандисткой кампанией .
Гигантский пафосный новодел олицетворяет собой ельцинскую Россию девяностых годов – золотую эру, о которой вслух тоскуют сейчас российские либералы. Строительство собора с подземным гаражом, магазинами, офисами и автомойкой началось в 1994 году
Именно в те времена, когда российская власть находилась в руках нынешних «борцов с авторитарным режимом» – вроде первого вице-премьера Немцова – РПЦ позволила превратить себя в идеологический департамент государства новой буржуазии.
Даже Николай Митрохин, еще один певец «свободных 90-х», вынужден признать, что именно в ту эпоху РПЦ приобрела свой нынешней статус государственной церкви де-факто:
«Церковь после 1993 года с готовностью «задружила» с государством (как с федеральными, так и местными властями), обменяв свою самостоятельность (в том числе возможность критики положения дел в стране) на покровительство и финансовую помощь…
Теплые отношения с государством достигли своего пика в 1997-1998 годы и завершились в России принятием новой редакции Закона о свободе совести, в котором власти признали де-юре особую роль РПЦ».
Лишь во второй половине 2000-х «властелины дум» с ужасом обнаружили, что РПЦ успешно узурпировала их функцию – духовное и интеллектуальное «окормление» российской власти.
Последовала череда скандалов, самым громким из которых было дело Pussy Riot – попытка оскандалить церковь, завершившаяся полным поражением либерального лобби.
Сегодня многие думают, что либеральный реванш, если он состоится, повлечет за собой отделение церкви от государства.
Между тем опыт Украины, этой «экспериментальной лаборатории» российского либерализма, показывает обратное. Еще 6 июня 2015 года Верховная Рада приняла закон, позволяющий церкви создавать свои детские сады, школы и университеты. Это рассматривается как «важный шаг в процессе десоветизации украинского образования».
Еще раньше Киев освободил церковные учреждения от налога на недвижимость и предоставил им ряд других льгот.
Тогдашний либерально-«проевропейский» премьер-министр Арсений Яценюк заявил, что в детсадах и школах будут проводиться «уроки духовного воспитания» – «чтобы дети были ближе к Богу». Клирики разных церквей активно поддерживают войну против ЛДНР, призывая к участию в ней свою паству. Причем кардинал Гузар назвал случившуюся в стране катастрофу благодатью божьей, а глава УГКЦ Святослав Шевчук раскритиковал Папу Римского за его робкие призывы к мирному диалогу участников украинского конфликта.
В действующих на Донбассе армейских частях и ультраправых парамилитарных батальонах стали воевать окормляющие их капелланы.
В стране сгустились тучи мракобесия и реакции, что не сильно беспокоит либеральную общественность и полностью устраивает церковников всех мастей.
Так что не стоит думать, что политическая победа либералов остановит ползучую клерикализацию общества.
В условиях экономического и социального кризиса значение церкви как инструмента манипуляции обществом возрастает – и правящий класс никогда не пойдет на разрыв с таким могучим союзником.
Кстати помните ли, когда православие стало у нас входить в моду? Это началось в еще рамках советского варианта «новой волны» в 70-е годы прошлого века: религия тогда шла в комплекте с прочими модными вещами. В то время я еще ходил в детский сад, мы жили в коммуналке. Наша соседка работала в «Интуристе», была очень продвинутой, и в ее комнате валялись всякие иностранные журналы – а еще иконы, кресты, какие-то амулеты. От нее я впервые и узнал, кто такой Христос и за что его распяли.
Вместе с модой на иконы появились и фарцовщики по этой части. Еще можно вспомнить героя Андрея Миронова в «Бриллиантовой руке». Интерьер его квартиры представлял последний писк моды тех времен: там были прялка, лапти и икона.
И едва ли кто-то мог тогда предположить, что со временем церковь в России станет могущественной политической силой, без оглядки на которую уже не смеет действовать ни один политик – тем более кандидат на любых выборах.
По материалам marss
Комментарии