Каспий поделим назло Трампу

Четверть века после развала СССР Россия участвовала в казавшемся бесконечным разделе богатых ресурсами шельфа и водной поверхности Каспия. Была вынуждена терпеть ожесточенные территориальные споры других претендентов на звание «хозяин Каспия». Однако скоро с правовой неопределенностью этих вод, скорее всего, будет покончено. Это случится после подписания Конвенции о правовом статусе акватории, которое ожидается на саммите прикаспийских государств, запланированном на 12 августа в казахстанском Актау (бывшем Шевченко). О том, что Владимир Путин готовится к этой важной встрече, сообщил его пресс-секретарь.

По информации МИД Казахстана, повестка дня саммита содержит три основных вопроса:

— правовой статус Каспийского моря;

— вопросы сотрудничества на Каспии в сфере экономики, транспорта, безопасности, экологии и защиты биоресурсов;

—  международная тематика.

Подписание конвенции представителями Азербайджана, Ирана, Казахстана, России и Туркмении станет венцом этой большой работы.

Как пояснил заместитель главы МИД РФ Григорий Карасин, урегулированию острых споров вокруг раздела моря способствовал новый подход, — стороны решили делить дно и воды Каспия раздельно. Набор уникальных географических и гидрологических характеристик позволил считать Каспий ни морем, ни озером. А значит — вывести его из-под действия как Конвенции по морскому праву, так и принципов, действующих в отношении трансграничных озер.

Об истории вопроса «СП» рассказал директор Института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона Виктор Надеин-Раевский.

— Работа над конвенцией началась с начала 1990-х годов. До сих пор единственным международным юридическим документом, который регулирует эксплуатацию Каспийского моря, остается советско-иранский договор от 1921 года и последующие соглашения на его основе, которые определяли и экономические зоны, и нейтральные, и территориальные воды. Но шельф этим документом поделен не был.

Позже, в 1970-х годах, шельфовые зоны условно разделили между различными советскими республиками. Но это не имело международно-правового значения, а носило исключительно хозяйственный характер. В то время принципиальной роли подобные границы в рамках СССР не играли. Но, например, Азербайджан получил куски шельфа, которые по международному праву, скорее, относились бы к Туркмении. Как следствие — после 1991 года по поводу месторождений углеводородов между странами тут же возникли разногласия разногласия. И частью они сохраняются до сих пор.

СП": — Почему бы России, как правоприемнице СССР, не держаться за прежний договор с Ираном? И не попытаться разделить, таким образом, богатейшее Каспийское море на двоих?

— Россия изначально хотела сохранить советско-иранский договор в том виде, в каком он был. Но при этом разделив ответственность и между новыми субъектами международного права. Но тут коса нашла на камень. Азербайджан оказался очень увлечен нефтяным «эльдорадо», которое он пропагандировал на весь мир. Пригласил западные компании, началось бурение шельфа. Правда — не всегда удачное. Были найдены и новые месторождения, хотя и не такого масштаба, как преподносили азербайджанские власти в целях пропаганды. В итоге Баку потребовал разделить Каспий на шельф и экономические зоны.

Москва на это долго не соглашалась. Потом согласилась, разделила шельф сначала с Казахстаном, затем — с Азербайджаном. Туркмения с Казахстаном и Азербайджан с Казахстаном определились позже. То есть, зоны были разделены, но общего договора не было — Иран был против. Потому что Ирану из-за географического расположения достается в этом случае самый маленький кусочек шельфа — около 13%. Как ни проводи линии раздела — все в ущерб Ирану. Поэтому Тегеран долгие годы настаивал, чтобы шельф делили «по братски» на пятерых — каждому по 20%.

Трудно сказать, как это было бы возможно. Потери в этом случае понесли бы, в основном, Туркмения и у Азербайджан. Они, естественно, были против. Поэтому на долгое время проблема оказалась в подвешенном состоянии.

«СП»: — В чем была правовая загвоздка?

— Не было документа о статусе Каспия. Если это море, то согласно морскому праву страны могли бы претендовать каждая на шельф шириной в 12 миль, плюс экономическая зона — 200 миль. Но тогда пришлось бы допустить свободу мореплавания для всех государств, не только прикаспийских. Пускать в этот ограниченный внутренний бассейн и западные суда и корабли, в том числе — и американские. Так что же, мы должны открыть им путь через наши реки в наше внутреннее водное пространство? Дураков нет. Тем более, Каспий действительно внутренний водоем ограниченного круга стран.

В итоге договорились «некаспийских игроков» туда не пускать. Это главное положение конвенции, которая должна быть на днях подписана.

«СП»: — То есть Иран умерил свои аппетиты?

— Иран не отходил от своей позиции… Но, вообще-то, претензии Тегерана необоснованы. В советское время водное пространство было в общем пользовании, свобода мореплавания для Ирана официально декларировалась, Ирану разрешали иметь на Каспии военный флот — в царские времена ему это запрещали. В постсоветское время Иран продолжал пользоваться всеми привилегиями, которые получил во времена СССР. Но он захотел большего, на что его соседи не пошли.

Таким образом, вопрос разграничения шельфовых зон между Ираном, Азербайджаном и Туркменией даже после встречи в Актау останется нерешенным до конца. Процесс переговоров продолжится. Но надо понимать, что никто не даст Ирану больше, чем он имел при СССР.

«СП»: — Проясните, пожалуйста, военный аспект будущего раздела Каспия.

— Внешние игроки в акваторию Каспия допущены, как я уже сказал, не будут. Но все прикаспийские государства имеют право держать там какие-то военно-морские силы. Военные корабли или катера там теперь есть у всех.

Да, главным образом это старые «сторожевички». Кому-то Турция подарила, кто-то в Польше закупил, в Южной Корее. Боевые катера есть и в Туркмении, в Казахстане с этим похуже. В Азербайджане тоже — только то, что им осталось от СССР. Да и те с получение независимости Баку особо не модернизировал.

Иран в последние годы нарастил свою группировку. Имеет в этих водах даже подводные лодки и довольно много небольших береговых катеров.

«СП»: — А Россия?

— У нас порядка 70 кораблей, катеров и вспомогательных судов в составе Каспийской флотилии. Сторожевики, ракетные и артиллерийские катера, несколько крупных кораблей. В том числе те, что наносили удар ракетами «Калибр» по позициям сирийских исламистов. Но таких «монстров», крупных десантных кораблей, которые у нас в советское время были на Каспии, там сейчас у России пока нет.

«СП»: — Какие еще вопросы эксплуатации Каспия требуют решения?

— Один из главных — проблемы охраны окружающей среды. Бурение скважин на шельфе приводит к выбросу так называемого шлама. Эти породы химически активны и травят окружающую воду, что особенно пагубно в закрытом водоеме.

«СП»: — Бедные осетровые…

— На Каспии сейчас все, кроме Ирана, запретили промысел осетровых и добычу черной икры. Иначе поголовье ценной рыбы восстановить невозможно. А это богатство, которое сопоставимо с нефтяными доходами.

Так что значение подготовленной к подписанию конвенции очень велико. Пожалуй, это наиболее значимый документ всего постсоветского пространства.

Гендиректор Института региональных проблем Анатолий Журавлев предполагает, что причиной смягчения позиции Тегерана стала антииранская кампания Дональда Трампа.

— Восторгаться подписанием конвенции по Каспию особо не стоит. Еще недавно это море было полностью нашим. Но сложившаяся после распада СССР ситуация должна быть как-то закреплена. Вот она и будет закреплена. С этой реальностью придется существовать. Если документ позволит нам укрепить наши отношения с прикаспийскими странами, то слава богу.

В сегодняшней ситуации все эти страны должны быть в единой команде с учетом американских санкций против Ирана.

«СП»: — Может, поэтому Тегеран стал сговорчивее? Раньше он претендовал на 20 процентов шельфа…

— Конечно, Иран нуждается в российской поддержке. Тегеран активно торгует нефтью с Китаем, но ее надо как-то туда возить. Тут совсем без России не обойдешься. То же самое — с финансовой стороной вопроса. Поэтому позиция Тегерана — пусть Каспий будет в большей степени ваш, но зато по всем остальным вопросам мы будем вместе — здравая и для Ирана и для нас.

«СП»: — А что с Казахстаном, который еще недавно готовился запустить в Каспий американских военных?

— Вряд ли Казахстан отступит от своей позиции, поскольку другого моря у него просто нет. Главное, чтобы это не сильно мешали России.

«СП»: — Есть еще планы тянуть газопровод из Туркмении в Азербайджан через Каспий.

— Туркмения — абсолютно сырьевая страна. В еще большей степени, чем Россия. Ей нужно диверсифицировать свои поставки. Отсюда и планы про новый газопровод. Вопрос — куда он пойдет дальше, из Азербайджана?

Нам было бы лучше, чтобы Ашхабад подключился к российской газораспределительной системе. Но туркмены хотят иметь и отдельную ветку, без нас. Вряд ли у России получится остановить их.

Одним словом, если бы единую страну не потеряли бы в свое время — многих проблем, в том числе с Каспием, просто не было бы.

По мнению эксперта по Ирану Карине Геворгян, готовность Тегерана подписать конвенцию никак не связана с недавним изменением позиции Белого дома по Ирану, а представляет собой результат длительных переговоров.

— Я не считаю, что со стороны Ирана нам сделана какая-то уступка. Переговоры идут свыше 20 лет. Понятно, что стороны сближали свои позиции. Это компромисс. Вряд ли бы Иран пошел на уступки из-за новой волны санкций со стороны США. Просто версия эффективного давления Вашингтона кому-то выгодна.

Конечно, иранский сектор шельфа достаточно богат. Но самые богатые сектора достаются все же России и Казахстану. Именно там содержатся существенные экспортные объемы углеводородов.

Более острой проблемой, нежели требования Ирана по разделу шельфа, был спор между Азербайджаном и Туркменией за газовые месторождения.

И, наконец, все стороны тоже совершили дрейф к иранской редакции конвенции. Ранее российская сторона выступала с заявлением, что ее устроит фактически любое решение всех остальных участников, лишь бы было общее согласие. То же военное присутствие на Каспии — это фактически только Россия и Иран. Причем у Ирана серьезной флотилии нет. Все остальное — малая величина.

К слову, фундаментальный договор между Россией и Ираном от 1921 года подписанием конвенции никак не денонсируется.