Статья
7750 6 июля 2018 19:16

Тактические ошибки Курта Волкера

7 июля 2017 года исполнительный директор Института МакКейна Курт Волкер был назначен специальным представителем Госдепа по украинским переговорам. В результате был запущен так называемый российско-американский переговорный трек Сурков-Волкер.

По прошествии календарного года следует признать, что в этом формате будет сложно вывести из тупика процесс урегулирования конфликта на Юго-Востоке Украины.

Многие разногласия между Москвой и Вашингтоном относительно этого вопроса, которые раньше обсуждались только на дипломатическом уровне, из-за выбранной американской стороной тактики стали предметом публичной полемики между официальными лицами и по этой причине приобрели еще более острый характер, что внесло определенный вклад в дальнейшую деградацию двусторонних отношений.

Для понимания, почему это произошло, важно напомнить контекст превращения Волкера в главного американского переговорщика по Украине.

В администрации Обамы ведущую роль в связях с украинскими элитами играл вице-президент Джозеф Байден, а конкретными вопросами, в том числе и имплементацией Минских соглашений, занималась помощник Госсекретаря по делам Европы и Евразии Виктория Нуланд. Спецпредставитель Госдепа, в свою очередь, отчитывается только перед Госсекретарем и, как подчеркивал сам Волкер, может не иметь регулярных контактов с Советом национальной безопасности, то есть с командой президента в Белом доме.

Формальное понижение ранга переговорщика с американской стороны было компенсировано его специализацией на украинском направлении. Возможно, именно поэтому назначение Волкера было воспринято и в России, и в Европе как свидетельство того, что Соединенные Штаты готовы действительно искать новые подходы с целью прекращения противостояния в Донбассе и даже вероятно рассматривают совместное с Россией решение «украинского вопроса» как приоритетный шаг в направлении нормализации двусторонних отношений в целом.

Перспективы нового формата выглядели позитивными и из-за ситуации в европейских странах «нормандской четверки». Приход Волкера совпал со сложным периодом для Германии и Франции, — когда им пришлось заниматься в основном решением внутриполитических проблем. Во Франции только что сменились президент и правительство. Макрону необходимо было время, чтобы провести переоценку результатов предыдущей политики в отношении России и Украины. В Германии Меркель готовилась пройти через перевыборы, которые в результате оказались более сложными, чем ожидалось — властная конструкция стала неустойчивой.

Кроме того, после трех лет трудных переговоров все их участники пришли к выводу, что «нормандский формат» был весьма ограничен в возможности преодолеть противоречия между республиками Донбасса и поддерживающей их Россией, c одной стороны, и Украиной, с другой, относительно «дорожной карты» прекращения конфликта в Донбассе. В Кремле видели, что Германия и Франция де-факто провалились в решении задачи оказания эффективного давления на украинской руководство с целью имплементации политического блока Минска-2. Берлин и Париж подозревали Москву в игре на повышение субъектности республик Донбасса, которая, с точки зрения, Запада препятствует мирному процессу и доказывает наличие долгосрочных целей Кремля на Украине.

В такой ситуации согласие европейцев передать инициативу в переговорах американцам имело свои резоны. Сыграло роль и представление о специфике восприятия роли и влиянии США в мире на Украине и в России. Европейцы предполагали, что Россия считает Соединенные Штаты единственной державой, имеющей реальные рычаги воздействия на процесс принятия решений в Киеве. Такого же мнения придерживается украинский политический класс, выражая готовность наделять США эксклюзивными инструментами по оказанию влияния на свою внутреннюю политику, в том числе принуждать украинские власти к заключению тех или иных договоренностей и к их выполнению.

В итоге перенос основной активности в российско-американский трек оказался решением, с которым в 2017 году связывали надежды почти все.

Вашингтон действительно взял инициативу на себя, но не подходил к украинскому вопросу унилатералистски и использовал опыт предыдущих переговоров. Волкер обменивался информацией с европейскими партнерами по «нормандскому формату» и согласовывал с ними ключевые шаги и предложения. Так, 29 абзацев, которые американская сторона передала России на встрече с Белграде 13 ноября 2017 года, были разработаны американцами в консультациях с немцами и французами.

Де-факто Россия вела переговоры через Волкера одновременно с Германией, Францией и, собственно, США. Поэтому ошибочно считать, что российско-американский трек полностью заменил «нормандский формат». Скорее, участники мирного процесса со стороны Запада сознательно редуцировали все переговоры к одной площадке, минимизировав все остальные контакты. В практическом смысле как преимущество выглядел и тот факт, что Волкер вел переговоры напрямую с Сурковым, который имел прямой контакт с Путиным. Это позволяло исключить посторонние «шумы» в диалоге, работая с людьми, непосредственно включенными в процесс формирования и принятия решений с российской стороны.

Однако, несмотря на завышенные ожидания, трек с Сурков-Волкер не сдвинул позиции России и США и шире — России и Запада — навстречу друг другу. После последней встречи 26 января в Дубае контакты можно было даже признать замороженными.

Причиной, судя по всему, стали две тактические ошибки, которые допустил американский дипломат.

Во-первых, американская сторона попыталась возложить ответственность на переформулирование базового документа — проекта резолюции Совбеза ООН — на Россию. И это при том, что американская и российская концепции роли ООН в урегулировании в Донбассе были изначально несовместимы. В сентябре 2017 года Россия внесла в Совбез свой проект резолюции охранной миссии ООН в Донбассе. Этот проект не был поддержан Вашингтоном и его партнерами из «нормандской четверки». Однако Волкер так и не представил ни конкретных предложений по поправкам в российский проект резолюции, ни альтернативного проекта резолюции, который можно было бы положить на стол для обсуждения. Второй вариант был бы менее продуктивным, но он, по крайней мере, был бы конкретным. Уже упомянутые 29 белградских абзацев Волкера представляли собой в основном набор общих деклараций, лишь часть из которых можно было попытаться формализовать после определенной работы (в этой связи можно напомнить известное высказывание Суркова о том, что российская делегация «3 из них сочла приемлемыми»). Американцы, по сути, предлагали, чтобы Россия публично признала ошибочность своего подхода и в добавок еще и представила некое новое видение урегулирования с учетом размещения миссии ООН с широким мандатом в зоне конфликта.

Второй ошибкой спецпредставителя Госдепа стал выбранный им стиль ведения переговоров, которую в России назвали «мегафонной дипломатией». Предшественница Волкера Виктория Нуланд была дипломатом с классическим подходом, которая предпочитает добиваться результата на закрытых переговорах, оставляя публичные заявления политикам. Администрация Обамы в целом разводила эти роли — между теми, кто ищет решения проблемы и договаривается, и между теми, кто верифицирует результат или соответственно не верифицирует его, прибегая, в том числе, к публичному давлению и даже к угрозам, чтобы подтолкнуть дипломатический процесс или повернуть его в желаемом направлении. Волкер объединил эти роли — дипломата и политика — в одном лице и начал действовать агрессивно в информационном поле, называя, как ему казалось, «вещи своими именами» и часто в своих комментариях выходя за пределы то ли своей сферы своей ответственности, то ли дипломатической целесообразности, то ли элементарного этикета. В результате возник диссонанс между Волкером-спецпредставителем, который должен вместе с Россией найти решение конфликта, и Волкером-публичной фигурой, который начал вводить в публичную плоскость темы и предложения, лишь ухудшающие отношения между странами.

Одним из показательных заявлений американского дипломата стала озвученная 7 марта 2018 года инициатива подумать об ужесточении позиции Запада в отношении Крыма — «о том, как мы можем сделать нашу позицию жестче, включая последствия за поездки, торговлю и бизнес-контакты с этой территорией». Ранее спецпредставитель Госдепа призвал страны ЕС присоединиться к санкциям, которые США ввели против Дерипаски и Вексельберга, а также против их компаний, и в целом актуализировать вопрос об усилении санкций. 28 февраля 2018 года он заявил, что «санкции − это важный инструмент, к которому нужно все больше добавлений, потому что, если они статичны, к ним привыкнут, а если думают, что они будут сняты, тогда их переждут». В Кремле привыкли к угрозам введения новых санкций со стороны американских политиков, но были удивлены слышать такие призывы со стороны ответственных за пути преодоления разногласий. Наконец, большое раздражение в российском руководстве вызывало упоминание Волкером, что Россия предприняла «атаку с применением нервно-паралитического газа в Великобритании». Попытка увязать дело Скрипаля и украинское урегулирование, по всей вероятности, стала серьезным аргументом для Кремля воспринимать Волкера как излишне ангажированную публичную фигуру.

Возможной причиной того, почему Волкер решил прибегнуть к тактике агрессивного публичного давления, стало общее разочарование тех людей, которые пришли работать в администрацию Трампа, результатами своих предшественников. На фоне раскрутки скандала по теме «вмешательства Кремля в выборы» и республиканцы, и демократы пришли к выводу, что изоляция и возведение сравнительно мягких санкционных барьеров не сработали — Россия так и «не ушла» из Донбасса. В этом смысле Волкер стал одним из проводников новой политики — убедить Россию с помощью ужесточения санкций и прямых угроз их дальнейшего ужесточения, с помощью публичного давления, но при этом оставляя двери открытыми для переговоров, в том, чтобы она сама изменила позицию по Донбассу и признала, что ее предыдущие решения и представленный проект резолюции по миссии ООН были ошибочными. Другими словами, если Россия удерживает полный контроль над ситуацией в Донбассе, то она может уступить этот контроль, то есть уйти из Донбасса, только в том случае, если ее «поведение» изменится.

Россия интерпретировала такую тактику по принуждению к компромиссу как попытку убедить ее в том, что конфликт в Донбассе может быть решен только за счет поражения российских интересов и соответственно победы украинских и американских интересов. С точки зрения Кремля, Вашингтон помогал Киеву победить невоенным способом в конфликте, который он не смог выиграть военным путем. Кроме того, оказались не готовы к резкой эскалации санкционного давления и европейцы, которые также начали постепенно дистанцироваться от Волкера.

Разумеется, в том, что Россия придавала столь большое значение публичным высказываниям спецпредставителя Госдепа, большую роль сыграло то, что между Москвой и Вашингтоном практически отсутствовали эффективные контакты, которые позволяли бы быстро прояснять позицию друг друга и устранять возникшее недопонимания. В результате чрезмерное реагирование на любое высказывание было гарантировано. Однако приходится признать, что Волкер сам внес решающий вклад в то, чтобы его перестали воспринимать в Москве как заслуживающего доверие переговорщика. Со сменой Госсекретаря, который начал более активно входить в тему украинского урегулирования, это мнение только укрепилось. Задача Волкера состояла в том, чтобы найти решение конфликта в Донбассе. Вместо этого он внес неоспоримый вклад в ухудшение отношений Белого Дома с Кремлем.

Одним из побочных следствий этих тактических ошибок стало начало восстановление роли «четверки». Основная смысловая нагрузка на переговорах по украинскому направлению может вновь в полной мере вернуться в «нормандский формат». В сложившейся ситуации помощникам глав государств «нормандской четверки» будет более комфортно продолжать переговоры. Тем более, что за четыре года работы в этом формате они сохраняли взаимопонимание относительно нецелесообразности смешения политических и дипломатических сигналов.

Приведет ли это к тому, что российская сторона может уведомить Вашингтон о желаемой смене переговорщика? Такой вариант тоже нельзя исключать. В любом случае, прогресс переговоров в треке Сурков-Волкер и будущие перспективы самого Волкера в настоящий момент во-многом зависят от результатов саммита Путин-Трамп в Хельсинки 16 июля.

Олег Игнатов, заместитель директора Центра политической конъюнктуры.

Источник: сайт ЦПК
27 марта 2024 Новости  Выборы президента США: роль женщин и независимых избирателей Итоги президентских выборов в США будут зависеть от того, за кого проголосуют независимые избиратели, а также женщины, отмечают эксперты американских аналитических центров. Они также указывают на ненадёжность нынешнего преимущества Трампа, которое демонстрируют социологические опросы. 19 марта 2024 Новости  Запад настраивают на поглощение Армении Соединенным Штатам следует начать продавать Армении оружие в случае нового вооруженного конфликта с Азербайджаном, пишет группа экспертов американского аналитического центра RAND*. По их словам, после карабахской войны Армения в настоящий момент находится в политическом кризисе. 15 марта 2024 Новости  Угроза национальной безопасности: американские эксперты о запрете TikTok TikTok угрожает национальной безопасности США, считают эксперты американских аналитических центров. По их словам, соцсеть является частью операции влияния китайского правительства, имеющей целью повлиять на политику США, однако новый законопроект о запрете этой социальной сети несет в себе определенные риски и вызывает вопросы о конституционности такого решения.
© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".