Нажмите "Enter" для перехода к содержанию

Попытки интернационализации «проблемы Курил» обречены на провал

В 50-е годы прошлого века в Японии не было «северных территорий». Они были придуманы японцами вместе с американцами как инструмент холодной войны. Не пора ли Токио это признать?

В конце прошлого года в Великобритании опубликованы документы, свидетельствующие о том, что в 1992 году в ходе апрельских переговоров с министром финансов Японии Цутому Хата и директором Управления национальной обороны Японии Сохэй Миясита британский премьер-министр Джон Мейджор оказался в деликатной дипломатической ситуации.

Попытки интернационализации «проблемы Курил» обречены на провал
Попытки интернационализации «проблемы Курил» обречены на провал

Тогда японцы пытались втянуть Туманный Альбион в процесс «интернационализации курильской проблемы». Британец ограничился выражением «сочувствия той ситуации, в которую попал Токио».

Однако, как свидетельствуют документы, «он отметил, что в его планах не было вынесения вопроса принадлежности островов в рамки международной структуры. То есть Британия готова сочувствовать Японии, но не будет предпринимать каких-то конкретных мер по улучшению ситуации».

В комментариях к опубликованным документам напоминается, что Токио все-таки добился вынесения этого вопроса на обсуждение в рамках G7, что заставило Россию ужесточить свою позицию касательно Курильских островов. После этого шансы на урегулирование проблемы стали заметно уменьшаться.

Великобритания, понимая всю серьезность происходящего, назвала «проблему северных территорий» крайне неудачной.

Для специалистов в области советско-японских, а ныне российско-японских отношений ничего нового в этих британских документах нет.

Ибо попытки «интернационализировать» искусственно созданную «проблему северных территорий» отмечались еще в 50-е годы прошлого столетия, когда с подачи Вашингтона, а конкретно — госсекретаря США Джона Даллеса, токийские политики просто выдумали эту «проблему», дабы не допустить полной нормализации и всемерного развития японо-советских политических, экономических, культурных и иных отношений двух стран-соседей.

О том, как это было, рассказывается в предлагаемом читателю очерке.

После подписания в 1951 году Сан-Францисского мирного договора в политическом мире Японии существовал консенсус по поводу того, что территориальные претензии к СССР следует ограничить лишь островной грядой Хабомаи и островом Шикотан. Это было официально зафиксировано в совместной парламентской резолюции всех политических партий Японии от 31 июля 1952 года.

В резолюции перед правительством страны ставилась задача добиваться возвращения оккупированных Соединенными Штатами Окинавы, островов Огасавара и некоторых других, а также островов Хабомаи и Шикотан. Правительство Японии было согласно с мнением парламентариев.

Премьер-министр Сигэру Ёсида настаивал на том, чтобы только острова Хабомаи и Шикотан не причислялись к Курильским островам, от прав на которые Япония отказывалась; в отношении же островов Итуруп и Кунашир со стороны премьера таких возражений не выдвигалось. Более того, на Сан-Францисской конференции он дал этим территориям следующее определение: «Два острова в южной части Тисима (японское название Курильской гряды — А.К.), называемые Итуруп и Кунашир…»

В Лондоне же японская делегация на начавшихся летом 1955 года советско-японских переговорах о заключении мирного договора, выполняя директиву правительства, предъявила претензии на «острова Хабомаи, Шикотан, архипелаг Тисима (Курильские острова) и южную часть острова Карафуто (Сахалин)».

Попытки интернационализации «проблемы Курил» обречены на провал
Карта Курильских островов

В предложенном японской стороной проекте соглашения было записано:

«1. На территориях Японии, оккупированных Союзом Советских Социалистических Республик в результате войны, в день вступления в силу настоящего Договора будет полностью восстановлен суверенитет Японии.

2. Войска и государственные служащие Союза Советских Социалистических Республик, находящиеся в настоящее время на указанных в пункте 1 настоящей статьи территориях, должны быть выведены в возможно более короткий срок, и, во всяком случае, не позднее чем по истечении 90 дней со дня вступления в силу настоящего Договора».

Однако вскоре в Токио поняли, что эта попытка коренным образом ревизовать итоги войны обречена на провал и приведет лишь к обострению двусторонних отношений с СССР. Это могло сорвать переговоры о репатриации осужденных японских военнопленных, достижение договоренности по вопросам рыболовства, заблокировать решение вопроса о принятии Японии в ООН.

Поэтому японское правительство было готово для достижения согласия ограничить свои территориальные претензии южной частью Курил, заявив, что она якобы не подпадает под действие Сан-Францисского мирного договора.

Это было несуразное и явно надуманное утверждение, ибо на японских картах довоенного и военного времени южнокурильские острова входили в географическое и административное понятие Тисима, то есть Курильский архипелаг.

Стремясь получить поддержку этой «новой» позиции со стороны подписавших Сан-Францисский мирный договор ведущих государств мира, в октябре 1955 года японское правительство обратилось к правительствам США, Великобритании и Франции с дипломатическим запросом.

Правительствам этих государств предлагалось ответить на вопрос: «Существует ли у вас понимание того, что в «Курильские острова», о которых говорится в Сан-Францисском договоре, не включаются острова Кунашир и Итуруп?»

Поддержку своей позиции Япония получила только от Вашингтона. Великобритания и Франция же в своих официальных ответах, по существу, отказались согласиться с ничем не обоснованным вариантом толкования Сан-Францисского мирного договора, по которому Япония отказалась от всех Курильских островов, включая южные, на что имеется и официальное разъяснение МИД Японии.

Выдвигая так называемый территориальный вопрос, японское правительство давало себе отчет в иллюзорности надежд на какие-либо серьезные компромиссы со стороны Советского Союза. Скорее всего, расчет был на то, чтобы использовать территориальные претензии как разменную карту для выторговывания уступок СССР по другим спорным проблемам послевоенного урегулирования.

Об этом, в частности, свидетельствовала полученная главой японской делегации Сюнъити Мацумото инструкция, которой он должен был придерживаться при обсуждении территориального вопроса.

Инструкция МИД № 16 предусматривала три этапа: сначала требовать передачи Японии Карафуто (Южного Сахалина) и всех островов Тисима (Курильских островов вплоть до Камчатки) с расчетом на дальнейшее обсуждение; затем, несколько отступив, добиваться уступки Японии «южных Тисима» по «историческим причинам» и, наконец, настаивать как минимум на передаче Японии островов Хабомаи и Шикотан, сделав это требование непременным условием успешного завершения переговоров.

О том, что конечной целью дипломатического торга были именно Хабомаи и Шикотан, неоднократно говорил тогдашний премьер-министр Японии. Так, во время беседы с советским представителем в январе 1955 года Итиро Хатояма заявил, что «Япония будет настаивать во время переговоров на передаче ей островов Хабомаи и Шикотан». Ни о каких других территориях речи не было.

Отвечая на упреки со стороны оппозиции, Хатояма подчеркивал, что нельзя смешивать вопрос о Хабомаи и Шикотане с вопросом обо всех Курильских островах и Южном Сахалине, который был решен Ялтинским соглашением. Премьер неоднократно давал понять, что Япония, по его мнению, не вправе требовать передачи ей всех Курил и Южного Сахалина, и что он ни в коей мере не рассматривает это как непременное предварительное условие для нормализации японо-советских отношений.

Хатояма признавал также, что, поскольку Япония отказалась от Курильских островов и Южного Сахалина по Сан-Францисскому договору, у нее нет оснований требовать передачи ей этих территорий. Демонстрируя свое недовольство такой позицией Токио, правительство США отказалось в марте 1955 года принять в Вашингтоне японского министра иностранных дел.

Началось беспрецедентное давление на Хатояма и его сторонников с тем, чтобы воспрепятствовать японо-советскому урегулированию. В этих условиях советское правительство стремилось сбалансировать свою твердую позицию по территориальному вопросу компромиссами и уступками по другим проблемам двусторонних отношений.

Попытки интернационализации «проблемы Курил» обречены на провал
Кабинет министров Итиро Хатоямы

Кроме территориальной, к трудным проблемам переговоров относился вопрос о репатриации осужденных военных преступников. Среди таких осужденных, по японским данным, находилось 1016 бывших военнопленных и 357 гражданских лиц.

Сначала советское правительство заверило японскую сторону в том, что осужденные будут амнистированы и досрочно освобождены после восстановления дипломатических отношений. Однако японские представители на переговорах настоятельно требовали незамедлительной репатриации еще в ходе переговоров.

Учитывая, что вопрос о возвращении на родину оставшихся военнопленных широко использовался Хатояма и его сторонниками для обоснования необходимости начала мирных переговоров с СССР и исходя из соображений гуманности, советское правительство пошло навстречу японским пожеланиям.

Осуществлявшаяся в ходе переговоров репатриация осужденных, по мнению советской стороны, должна была способствовать достижению договоренности по поводу других проблем и скорейшему подписанию мирного договора. Однако, японцы, видимо, расценили этот жест доброй воли как уступку под давлением, а потому вознамерились «дожимать» советское руководство и по территориальному вопросу.

На переговорах в Лондоне незримо присутствовали американцы. Дело доходило до того, что чиновники Госдепартамента США заставляли руководство японского МИД знакомить их с советскими нотами, дипломатической перепиской, с докладами делегации и инструкциями Токио о тактике ведения переговоров. На это в доверительных беседах с советскими дипломатами сетовали японские переговорщики.

Советские участники переговоров сообщали из Лондона, что «С. Мацумото, члены и советники японской делегации давали понять, что территориальный вопрос, вопрос о международных обязательствах и военных союзах Японии, а также пункт проекта мирного договора о режиме прохода военных судов через японские проливы — все это были области, по которым Япония не могла принимать самостоятельных решений без согласования с США. Эти вопросы фактически были изъяты Соединенными Штатами из ведения правительства Японии».

Подобная «откровенность» японцев, с одной стороны, преследовала цель возложить ответственность за возможный срыв переговоров на американцев, а с другой, убедить советское правительство в том, что заключить мирный договор возможно лишь на условиях, которые будут устраивать не только японцев, но и американцев.

В обстановке, когда провал переговоров еще больше оттолкнул бы Японию от СССР в сторону США, тогдашний руководитель Советского Союза Никита Хрущев вознамерился «организовать прорыв», предложив компромиссное решение территориального спора.

Стремясь вывести переговоры из тупика, он дал указание главе советской делегации предложить вариант, по которому Москва соглашалась передать Японии острова Хабомаи и Шикотан, но только после подписания мирного договора.

Сообщение о готовности советского правительства на передачу Японии находящихся поблизости от Хоккайдо островов Хабомаи и Шикотан было сделано 9 августа 1955 года в неофициальной обстановке в ходе беседы главы советской делегации Якова Малика с Мацумото в саду японского посольства в Лондоне.

При этом не менее существенным было заявление советского посла о том, что «советская сторона не ставит условием нормализации советско-японских отношений и заключения мирного договора отказ Японии от ее обязательств, вытекающих из имеющихся у нее международных договоров».

В переводе с дипломатического языка советское правительство соглашалось не связывать проблему заключения советско-японского мирного договора с союзническими отношениями Японии с США, в частности с вопросом об использовании японских проливов американскими военными кораблями.

Столь серьезное изменение советской позиции весьма удивило японцев и даже вызвало растерянность. Как признавал впоследствии Мацумото, когда он впервые услышал предложение советской стороны о готовности передать Японии острова Хабомаи и Шикотан, то «сначала не поверил своим ушам», а «в душе очень обрадовался».

И это неудивительно. Ведь, как показано выше, возврат именно этих островов ставился в задачу японскому правительству. К тому же, получая Хабомаи и Шикотан, японцы на законных основаниях расширяли свою зону рыболовства, что было весьма важной целью нормализации японо-советских отношений.

Казалось, что после столь щедрой уступки переговоры должны были быстро завершиться успехом. Однако, 16 августа Токио представил свой проект договора, 5-й пункт которого предусматривал «возвращение» Японии не только всех Курил, но и Южного Сахалина.

Более того, японское правительство выдвигало претензии на некие «права» на рыболовство в районах, прилегающих к территориальным водам СССР. Было очевидно, что предъявление абсолютно неприемлемых для СССР требований было инспирировано США и преследовало цель сорвать переговоры.

Попытки интернационализации «проблемы Курил» обречены на провал
Никита Хрущёв

То, что было выгодно японцам, не устраивало американцев. США открыто воспротивились заключению между Японией и СССР мирного договора на предложенных советской стороной условиях. Оказывая сильное давление на кабинет Хатояма, американское правительство не останавливалось перед прямыми угрозами.

Госсекретарь США Джон Даллес в октябре 1955 года в ноте правительству Японии предупреждал, что расширение экономических связей и нормализация отношений с СССР «может стать препятствием для осуществления программы помощи Японии, разрабатываемой правительством США». Впоследствии он «строго-настрого наказал послу США в Японии Аллисону и его помощникам не допустить успешного завершения японо-советских переговоров».

Вопреки расчетам Хрущева, вывести переговоры из тупика не удалось. Линия премьер-министра Хатояма на то, чтобы «сначала прекратить состояние войны, а затем решать неурегулированные вопросы», встречала упорное сопротивление со стороны не только американцев, но и антисоветски настроенных сторонников бывшего премьера Ёсида, которые, кроме всего прочего, вознамерились превратить так называемую территориальную проблему в средство политической борьбы за власть в стране.

С другой стороны, несвоевременное и не достаточно обдуманное решение Хрущева пойти на территориальные уступки Японии привело к противоположному результату. Как это бывало и раньше в российско-японских отношениях, Токио воспринял предложенный компромисс не как щедрый жест доброй воли, а как сигнал для ужесточения предъявляемых Советскому Союзу территориальных требований.

Принципиальную оценку самовольных действий Хрущева дал один из членов советской делегации на лондонских переговорах впоследствии видный советский ученый, академик РАН С. Л. Тихвинский:«Я. А. Малик, остро переживая недовольство Хрущева медленным ходом переговоров и не посоветовавшись с остальными членами делегации, преждевременно высказал в этой беседе с Мацумото имевшуюся у делегации с самого начала переговоров утвержденную Политбюро ЦК КПСС (т.е. самим Н. С. Хрущевым) запасную позицию, не исчерпав до конца на переговорах защиту основной позиции.

Его заявление вызвало сперва недоумение, а затем радость и дальнейшие непомерные требования со стороны японской делегации… Решение Н. С. Хрущева отказаться в пользу Японии от суверенитета над частью Курильских островов было необдуманным, волюнтаристическим актом…

Уступка Японии части советской территории, на которую без разрешения Верховного Совета СССР и советского народа пошел Хрущев, разрушала международно-правовую основу ялтинских и потсдамских договоренностей и противоречила Сан-Францисскому мирному договору, в котором был зафиксирован отказ Японии от Южного Сахалина и Курильских островов…»

Свидетельством того, что японцы решили дожидаться дополнительных территориальных уступок от советского правительства, было прекращение лондонских переговоров.

Следует отметить, что добросовестные японские ученые признают искусственный характер изобретения «проблемы северных территорий».

Весьма помогло бы взаимовыгодному развитию двусторонних отношений российского и японского народов признание очевидных фактов истории и японскими политиками. Однако вместо этого они продолжают разрабатывать «хитроумные планы» вытеснения русских с Курил, утверждения Японии на этих стратегически и экономически важных территориях.

При этом «интернационализация» надуманной проблемы, использование для этого «большой семерки» и других международных организаций сохраняются в арсенале методов воздействия японского правительства на российское руководство.

Автор: Анатолий Кошкин

Тема Mission News от Compete Themes.