На просторах интернета до сих то и дело вспыхивают дискуссии со свидомыми украинцами о юридическом статусе Крыма и Донбасса. Каталония подлила масла в огонь: оппоненты пытаются нащупать разницу между героической борьбой за суверенитет и подлыми акциями сепаратистов.
Однако отличие терминов гораздо существеннее, чем между «разведчиками» и «шпионами». Эмоциям, надо сказать, вообще не место в юридических спорах.
Самый каверзный с точки зрения украинцев вопрос, который они часто задают россиянам, можно сформулировать так: «Как бы поступила Москва, если бы о своем суверенитете объявила Якутия (Камчатка, Татарстан, Челябинская область и т. д.)»? Предполагая, что ответ будет таким же, какой в 2014 году дала киевская хунта на вопрос об отделении Крыма: «Обещать что угодно — вешать будем потом».
Но, повторяю, эмоциям, если мы рассматриваем ситуацию с юридической точки зрения, здесь не место.
Москва была бы не только крайне недовольна попыткой сецессии, но и, вероятно, провела бы полицейскую операцию, как Мадрид против каталонцев, задержала бы организаторов сепаратистского мятежа, а суды объявили бы им суровые приговоры.
Но есть, как говорится, нюанс. Если бы в Москве произошел силовой захват власти, например, авантюристом Навальным, о суверенитете, полагаю, объявил бы не только Сахалин с Таймыром, но и многие северокавказские республики, а возможно, и Калининград. Более того, многие генералы не приняли бы новую власть, на верность которой не присягали, и, скорее всего, направили бы войска в столицу восстанавливать закон и порядок. То есть, началась бы полноценная гражданская война с многомиллионными жертвами, подобная той, что уже переживала Россия сто лет назад.
То есть, чтобы сепаратизм превратился в благородную борьбу за суверенитет, нужен повод — при действующей Конституции право народов на самоопределение не работает, поскольку все российские регионы в 1993 году проголосовали на референдуме за новый Основной закон. Но если он грубо нарушается — например, президент отстраняется от власти не путем голосования, как положено, а вынужденно, раньше срока, то общественный договор, по которому живет страна, автоматически расторгается.
На Украине общественный договор был расторгнут Майданом, причем, в одностороннем порядке. Крыму и Донбассу Янукович не нравился, как и всем остальным, но они готовы были ждать 2015 года — новых выборов. Более того, напомню, законный, хотя и нелюбимый всеми президент согласился на досрочные выборы, которые тоже были бы проведены в пределах правового поля. Но свидомая часть Украины почему-то очень спешила — ей победа нужна была здесь и сейчас. И она добилась своего: Янукович сбежал под угрозой смерти. Героем он не был.
В результате за Петра Порошенко голосовали остатки Украины — без Крыма и Донбасса, где не было даже избирательных участков. Тем самым победители Майдана, сами того не осознавая, собственноручно прочертили новые границы страны.
К сожалению для участников «революции гидности», их решительный настрой разделяли далеко не все. Я уверен, что если бы к власти неконституционным способом пришел пресловутый Навальный, сепаратистские настроения появились бы во многих российских регионах. Поэтому ответ на каверзный вопрос довольно прост: если смена власти проходит по конституции, то регионы не имеют право на самоопределение, попытка отделиться — уголовное преступление. Если же, как на Украине, в столице происходит госпереворот (бунт, революция — в данном случае это неважно) то регионы получают моральное право не участвовать в этом «празднике жизни».
Так в 1918 году Россия потеряла Финляндию и Польшу, едва не потеряла Среднюю Азию, Кавказ и Дальний Восток.
На постсоветском пространстве Украина не единственная новая держава, которая, за неимением опыта государственного строительства, пытается силой заставить повиноваться восставшие регионы. Грузия еще в начале 90-х пошла войной на Абхазию и Южную Осетию, Молдавия — на Приднестровье, Армения еще в советское время с боями отвоевала у Азербайджана Нагорный Карабах. Все эти горячие точки возникли потому, что центральная власть не желает вести переговоров с регионами.
Как мы теперь знаем, в европейских странах тоже огромное количество потенциальных конфликтов, связанных с тягой народов к суверенитету. Если бы испанский король Филипп II был отстранен от власти в результате дворцового переворота, то у каталонцев и басков появилось бы моральное право объявить о независимости. Наверняка воспользовались бы ситуацией шотландцы и ирландцы, если бы кто-то грубо нарушил династический порядок в Лондоне. И российские регионы, как я уже говорил, держатся вместе во многом благодаря Конституции. И пока она действует без нарушений, ни на Камчатке, ни на Сахалине, ни в Калининграде, а также в Чечне, Северной Осетии или Башкирии идеи отделения популярны не будут. Однако все может мгновенно измениться, если случится беда и несколько десятков тысяч мерзавцев устроят Майдан на Красной площади.
Минские соглашения, подписанные Украиной явно под давлением европейских партнеров, — это шанс киевским властям превратиться в цивилизованное государство. Главное их требование: внести изменения в Конституцию по согласованию с регионами, ибо после свержения Януковича возникла новая правовая ситуация. Фактически, задача Петра Порошенко и его клики — уговорить Донбасс жить под одной крышей.
Думаю, эта задача невыполнима. Во всяком случае, не для тех, кто сегодня правит бал в Киеве.
Павел Шипилин