Кремль создаст «министерство по мигрантам», ставку могут сделать на генерал
Президент Путин будет лично курировать «министерство гастарбайтеров»...
Предлагаем выдержки из подготовленного в рамках такого подхода материала Василия Еличева — эксперта исследовательского центра Tabula.
Украинский кризис: проекты и спекуляции
Несмотря на то, что в российском обществе с момента возвращения Крыма достаточно четко проявились контуры противостояния пророссийской и прозападной позиции по украинскому вопросу, это не привело пророссийски настроенную общественность к единодушию относительно будущего самой Украины. Какой нам видится будущее Украины? Ответы на этот вопрос похожи на своего рода перебор возможностей, которые, как может показаться, открываются сегодня для нашего решения. Неопределенная в своем выборе Украина вроде бы дает повод для множества возможностей решения своего вопроса. Однако насколько оправдана такая открытость? Может ли неопределенность общественного мнения на Украине служить поводом для решений, основанных на политтехнологических расчетах?
Начнем с того, что неопределенность общественного мнения на территориях, подконтрольных нынешней киевской власти, имеет четко выраженный вектор смещения. Расчеты на то, что народ быстро осознает пагубность евроинтеграции, не оправдались. Настроение масс, так или иначе, уже сформировано. Народ находится под жестким идеологическим давлением в условиях катастрофического информационного голода. В краткосрочной перспективе такое положение будет сохраняться. По данным соцопросов, к войне привыкли, ее боятся меньше, чем экономических проблем. В них, однако, так же многие привыкли винить Россию.
Можно констатировать факт, что информационная война на территории Украины Россией на данном этапе проиграна. Как возможно выстраивать ее в дальнейшем в отношении самих украинцев – никто толком себе не представляет. Причина невозможности активной работы – жесткая зачистка информационного поля вплоть до физической расправы с инакомыслящими. В результате, во всех экономических бедах обыватель на подконтрольных Киеву территориях настроен обвинять только Россию. Особенно украинской пропагандой акцентируется присутствие российских войск. «Вывод войск» – наиболее часто встречающееся требование к России со стороны рядового украинца.
Зарубежные кураторы украинской политики сегодня не столько тащат Украину в Европу, сколько оттаскивают от России, формируя к ней ненависть. Европа демонстративно отталкивает от себя Украину, но виноватой за это назначается, конечно же, Россия, поскольку заявляется, что именно из-за проблем между Россией и Украиной последняя в ближайшей перспективе не может надеяться на отмену виз и на скорое вступление в Евросоюз. Рассчитывать, что украинцы, находясь под властью хунты, вдруг в ближайшее время полюбят Россию, не приходится.
Если предположить, что Украина и дальше будет существовать как государство, то нужно констатировать, что она навсегда останется без Крыма и, скорее всего, без Донбасса. В урезанном виде она — в силу одной своей урезанности — будет ненавидеть Россию и позволит любому противнику России делать на своей территории все, что угодно. Причем в таком виде, без Крыма, государству несложно будет заручиться на это согласием большинства своих граждан. Единственный вывод из этого тот, что Украина не должна более оставаться целостным государством, в качестве такового она обрезана и унижена, лишена гордости и обречена на злобу. Умиротворить такую Украину не удастся — пока она может рассчитывать на помощь из-за рубежа, она будет оставаться злейшим врагом.
У России никогда не хватит, как говорят нынешние польские политики, «обаяния», чтобы привлечь в свои объятья украинца, совершившего украинский или украино-европейский выбор. И не столь важно, будет ли это просто Единая Украина или Единая Украина как член Евросоюза. Для такого украинца выбор в пользу России – это отказ от мечты. Соответственно, бороться нужно с самой мечтой. Но сделать это можно лишь «очно». То есть лишь в том случае, если украинец больше не находится на территории Украины – если Украины нет, если она объявлена недействительным, нежизнеспособным проектом, каковым она по сути в качестве самостоятельного государства всегда была. Пока Украина как государственное образование при внешней поддержке существует, она самим фактом своего существования будет порождать идею о своем единстве как минимум в прежних границах.
Пока что с Россией непосредственно связывается потеря мечты. Неважно при этом, насколько эта мечта была абсурдна. Усилия России, даже если это просто экономические или культурные усилия по налаживанию отношений, воспринимаются и будут дистанционно восприниматься как прочная сеть, из которой нужно вырваться практически любой ценой. Союзником России в борьбе с мечтой о европейской Украине может быть только реальность – экономический крах и равнодушие очаровавшей Украину Европы. Но пока Россия далеко – в экономическом крахе будет обвиняться только она, а любой голос, опровергающий это, будет заглушен.
…
В связи с событиями в Крыму идея о целостности Украины, которой ранее безоговорочно придерживались власти России, дала серьезную трещину. Стали обсуждаться сценарии федерализации, раздела территорий и распределения сфер влияния и пр. В связи с тем, что остро встал вопрос о безопасности России, стали открыто обсуждаться возможные геополитические стратегии как реальные возможности развития событий. С точки зрения территориальной целостности вопрос оказался открытым. Тезис о едином братском народе был подорван действиями дорвавшихся до власти нацистов. Состоятельность украинской нации тем самым попала под вопрос. Разумеется, она вызывала вопросы и раньше, но почти все предпочитали от этих вопросов отворачиваться.
…
Сами по себе идеи национального строительства, конечно, не новы. Их активно практиковали при создании СССР («украинство» — как раз один из результатов этой работы), сегодня их разрабатывают на Западе, разрушая в политически важных для США и Европы регионах существующие границы и дробя государства. Так называемое «национальное строительство», внушение жителям тех или иных регионов мысли об их национальной самобытности и праве на национальное самоопределение в границах зоны своего обитания и даже за их пределами, является инструментом демонтажа существующих государств.
В теории нация как таковая, то есть любая из существующих наций, объявляется продуктом, некоторым конечным этапом социального строительства. Соответственно, можно не только проследить этапы формирования наций, но и по аналогии с существующими нациями создавать новые, конструировать новые «национальные идентичности». Идентичность «сознательного украинца», противопоставляющего себя российской угрозе и русской культуре – есть результат такого конструктивизма.
Спрашивается, может ли Россия противопоставить западному проекту «украинства» свой проект «Новороссии», «Малороссии» или чего-то еще? Речь при этом идет не о существующей идее государства Новороссии, не о ДНР и ЛНР и даже не об их расширении, а о формировании некоего субэтноса, некоторой идентичности, которая могла бы объединить бывших украинцев из разных областей в противостоянии украинскому национализму. – Представляется, что в самом вопросе о противопоставлении проекту «украинства» нового проекта национального строительства заключается определенный подвох. Ведь при этом мы отказываемся от признания того, что украинский народ и русский народ разделены искусственно, что на деле, это не два народа, а один. И этот отказ представляется очень опасным.Здесь берет начало идея формирования нового братского народа, нового независимого государства. Однако эта идея не жизнеспособна. Она опирается на ложную теорию. Социальный конструктивизм с его понятиями «идентичности», «осознания принадлежности», «социального строительства», «национального проекта» и пр. есть выдумка, подменяющая все, что касается истории народа, его судьбы, народного духа в целом. Понятие «идентификации» в данном контексте можно уподобить понятию «сексуальной ориентации» в так называемых «гендерных исследованиях», предполагающих, что пол есть предмет возможного выбора. Оно заключает в себе плохо скрытый релятивизм, подрывающий всякое подлинное народное самосознание. Народный дух может восстановиться. Но это предполагает, что он есть, что его не нужно конструировать никаким политтехнологам. Он есть реальная сущность, а не продукт деятельности специальных институтов. Если мы его восстанавливаем, мы должны говорить об этом прямо и опираться на существующее – на общую историю и судьбу, на общую религию, на этническую неразличимость русского народа России и бывшей Украины. Если говорить не о каком-то субэтносе, а об идее государства Новороссии, то народный дух Новороссии есть русский дух. Если при этом мыслятся еще и другие региональные республики, например, Малороссия или Слобожанщина (здесь не важны конкретные границы), то и их дух может быть только русским. Конструирование какого бы то ни было субэтноса идет вразрез с самой идеей освободительной борьбы. Бороться за освобождение в пользу неизвестного никому икс-проекта – это революционное движение, не связанное с освобождением территории от оккупантов. Эта путаница встречается в идеях лидеров Новороссии прежде всего в силу того, что Россия не проявляет инициативы по принятию к себе откалывающихся территорий – она даже не обещает этого в ближайшем будущем, чем ставит всякое освободительное движение в тупик относительно его возможных целей.
…
Таким образом, нужно признать, что виной всему – сама идея «украинства». Она изначально была внешней для объединенных под названием Украины земель и была навязана населяющим эти земли народам (этносам). Необходимо признать крах украинства как идеи и перестать вообще говорить о состоятельности национальности «украинец» и государства «Украина». Сами эти термины лучше не использовать как отсылающие к чему-то действительному и имеющему место иначе, чем в рамках недействительного более советского и постсоветского политтехнологического проекта «Украины». Их нужно постепенно выводить из употребления, как не имеющие никаких соответствующих им в реальности предметов (действительных коррелятов).
Признание краха этой идеи одновременно подразумевает отказ от какого бы то ни было отдельного от России национального строительства. То есть, как уже было сказано, нужно не столько обвинять Запад в раздувании украинской национальности самобытности, что и так очевидно, сколько самим воздерживаться от конструирования каких-то новых субэтносов или наций. Весь социальный конструктивизм приведет лишь к неразберихе, а впоследствии и к тем же самым проблемам, к которым привел проект украинства. Главное же в том, что он не будет иметь никакого действительного основания в сознании предполагаемых в таком проекте новых граждан новых территориальных образований.
Поэтому в идеале Украина – это Россия. Пожалуй, эта идея должна остаться единственной. В состоянии коллапса государственной власти и экономики людям не стоит предлагать выдуманные нежизнеспособные образования, непонятно почему отделенные от России, вроде Новороссии, Малороссии, Слобожанщины и т.д. Все это годится лишь для административного распределения областей. Никто из украинцев не сможет поверить, что жить в крохотных республиках будет лучше. ДНР и ЛНР представляют здесь страшный пример экономической блокады и двойственной политики России, не вполне признающей и не вполне отвергающей эти республики. Россия должна тут же брать все освобожденные области под свое крыло – под действительную, а не риторическую защиту. То есть откалывать части оккупированной Украины в освободительной борьбе можно лишь при том условии, что они будут тут же (мгновенно, а не растянуто бесконечным количеством условий) гравитационно притягиваться к России, а не один несчастный регион прибиваться к другому несчастному региону, чтобы не скучно было несчастно жить. Конечно, при этом могут объявляться промежуточные периоды, необходимые для реинтеграции, но они должны быть обозримыми и не носить гипотетического характера. Все это должно пониматься как естественный исторический процесс – в точности такой же, как в Крыму. Все, что бывшие украинцы могут сказать против такого движения, должно быть названо своим именем – объявлено результатом почти векового оболванивания народа, плодом сумасшедшего национального конструктивизма, который как таковой должен быть объявлен вне закона.
Всем должно быть ясно, с каких позиций производится освобождение, чтобы его невозможно было интерпретировать как какие-то смутные российские геополитические схемы и фантазии. Основание одно – освобождение от неонацистов, управляемой извне хунты и от навязанных, абсолютно дискредитировавших себя идей и проектов. Освобождение в пользу России без всякого строительства субэтнических образований.
Часто звучат слова о том, что освободительное движение нуждается в четкой идеологии, что без идеологии одержать победу невозможно. При этом в борьбе принимают участие люди совершенно различных убеждений – от левых до монархистов. Согласовать их между собой в идейном плане вряд ли возможно. При этом они делали и продолжают делать одно дело.
Безусловно, прав был Алексей Мозговой, говоря, что отстаивая Новороссию, люди борются против лжи и несправедливости, против олигархов и их порядка, что Россия эту идею поддержать боится, поскольку сама представляет собой олигархическое и коррумпированное государство. И тем не менее, идея о строительстве государства социальной справедливости не может быть на первом месте, поскольку сегодня это невозможно в самой России. Не противопоставляя Новороссию и Россию, можно говорить о совместном дальнейшем строительстве такого государства. Мысль о том, что Россия может последовать опыту Новороссии, когда та избавится от олигархов, прекрасна, но неосуществима. Гораздо более жизнеспособной представляется мысль о том, что с несправедливостью, олигархическим строем и другими проблемами постсоветской России необходимо бороться вместе – единым, а не разделенным народом.
"Первое информационное агентство"
