Сталин как воля к жизни и победе

• Опубликовал Наталья Румарчук 26 сентября 2015 г. - #Сталин  #отец  #культ  #памятники  - 5 232 просмотра

  

  В Петрозаводске инициативная группа собирает подписи, чтобы снести на площади «необуржуазную» башню с часами, а вместо нее поставить изваяние генералиссимуса, – сообщило НТВ. В Пензе бюст Сталина четыре года стоял на окраине, а недавно торжественно переехал в центр города.

  Точно такой же бюст появился в Липецке возле обкома КПРФ и стал местной достопримечательностью. Хотя не все остались благодушными: бюст обливали краской, в окна обкома бросали кирпичи – те, кто видят в Сталине не вождя, а тирана. Чиновникам городской администрации вся эта история попортила немало крови. Они не давали разрешения на установку монумента – мол незаконный. Но и снести его нельзя: товарища Сталина охраняют буржуазные законы о неприкосновенности частной собственности. И еще один парадокс: к бюсту приходят и потомки жертв сталинского террора.

  Общество явно тоскует по имперским временам, когда Советский Союз был вторым полюсом мира. С ним считались, его боялись. Кому-то близка идея социальной справедливости по-сталински. При нем неприкасаемых не было, все были равны перед НКВД. Кому-то мила железная рука, барин, который придет и всех рассудит или осудит. Вот и возносят Сталина на пьедестал.

  В августе правительство приняло план мероприятий по увековечиванию памяти жертв политических репрессий. Но как преодолеть это противоречие: чтить жертв культа личности, когда вокруг набирает обороты стремление поклоняться этой самой личности?

   

  Значит, Сталин народу нужен, очень нужен. Во многих смыслах.

  Смысл первый – символический.

  Каждый исторический деятель со временем превращается в символ. В имя нарицательное. Образованные, глобально мыслящие, познавшие всякие там культурологии – этого напрочь не понимают. Рассказывают об ужасах сталинского времени, о пороках самого «тирана» – и всё мимо. Не действует на народ исторический компромат. Почему?

  Потому что Сталин – это давно символ, а не человек. Так очень часто случается с историческими деятелями. Вот сказал Пушкин: «Мы все глядим в Наполеоны», – что это значит? Вот что: Наполеон тут выступает как символ величия и одновременно себялюбия.

  Но ведь у реального Наполеон было много разных качеств. Например при нём был создан очень удачный гражданский кодекс, получивший в истории название Кодекса Наполеона. Сохранилась Наполеоновская фраза: «Свобода – это хороший гражданский кодекс». Глубокая между прочим мысль. Но говоря «Мы все глядим в наполеоны», мы не имеем в виду его законодательство. Был он и хорошим офицером-артиллеристом, но говоря о нем, мы меньше всего думаем о стрельбе из пушек.

  Точно так и Сталин сегодня – имя нарицательное. Символ Победы русского народа. Величия русского народа. Достижений. Русскому народу сегодня позарез нужно верить, что он чего-то стоит, что-то может. Что как ни ничтожно наше положение сегодня – мы сможем подняться.

  Сегодня положение у нас вполне сравнимо с военным: четверть территории потеряли, промышленность в руинах, население ежегодно уменьшается на миллион. Бомбёжек нет, но пейзаж во многих местах – как после бомбёжки. Тов. Сталину когда-то удалось переломить ситуацию – и дойти до Берлина. Тогда впрочем было одним легче: хоть было понятно, кто свой, а кто враг…

  Известный политолог С.Г. Кара-Мурза верно назвал Сталина знаменем, под которым (как и под всяким знаменем) собираются люди разных верований и убеждений. Их объединяет главная идея: победа русского духа и русского оружия. Величие России. Всё это и символизирует Сталин.

  Мы сегодня сидим в глубокой яме. Наше – моё – поколение покрыло себя неувядающим позором и немеркнущим бесчестием. Ещё и детям-внукам достанется разгребать. Сидя в яме, хочется верить, что выбраться – возможно. И светит нам образ Генералиссимуса. И кто-то уж готов ринуться в бой «за Родину, за Сталина!» Но это Сталин в символическом смысле. Есть и другие смыслы.

   

  Смысл второй – практико-политический.

  История, конечно, никогда не повторяется дословно. А недословно – повторяется. Как и в жизни отдельного человека постоянно повторяются однотипные ситуации – потому что он их создаёт своим характером и поведением.

  Конечно, точного повторения приснопамятного 37-го года скорее всего не будет. Но! Ежели кто-то решится всерьёз, а не на словах привести в порядок зарвавшуюся «элиту» – потребуется опричнина. Просто так – «в правовом поле» – не получится. Смешно и думать.
  Сталину пришлось расстрелять несколько генераций своих чиновников, прежде чем удалось создать послушный и дееспособный государственный аппарат.

  Он был основан на страхе? Да. А на чём он вообще может быть основан? Государственный человек может руководствоваться только двумя мотивами: чувством чести и страхом. Какая сегодня честь, все знают: плюнь в глаза – божья роса. Страха нет: ото всего можно откупиться. Именно поэтому имеем то, что имеем. Люди идут на госслужбу строго ради распилов и откатов. Иных мотивов просто нет.

  Когда-то Сталин, прилично знавший историю и имевший к ней интерес, считал, что главным мотивом русской истории была борьба царя с боярами. Как вы думаете, сегодняшние бояре добровольно отдадут наворованное? Может, они сообщат корректному следователю, свято блюдущему УПК, номера своих счетов за границей? Значит, хочешь не хочешь нужен Сталин. И, страшно выговорить, 37-й год. Вот в таком смысле многие призывают Сталина.

   

  Есть и третий смысл. Народный.

  Сталин – народный царь. Отец. «Отец народов» – это не подхалимы выдумали, так чувствовали. Сегодня у народа – острый синдром безотцовщины. Покинутости. Нашему народу нужен отец, а не наёмный менеджер. Разница – колоссальная. Отец может быть строгим, даже жестоким, может ошибаться, но он – глава семьи, он – часть семьи. У него нет других целей, кроме целей семьи. Наёмный менеджер может уволиться, наняться к другому хозяину, просто отойти от дел и отбыть на покой в тёплые страны.

  Почему нам, русским, нужен отец, а кому-то не нужен? Так уж мы устроены. Ну и что? Народы, как и люди – разные. Кому-то нужна жена, кто-то отлично обходится со случайными подружками, а кто-то живёт вовсе одиноко.

  Сегодня простой народ не просто покинут – его словно и нет. Есть чиновники, актёры, дизайнеры, мерчандайзеры, гламурные журналисты. А что вы слышали в последнее время о сталеварах, строителях, комбайнерах? Есть какие-то таджики, которые там что-то копают. А ведь когда-то песни пели: «Руки рабочих создают все богатства планеты»! Народу, как и каждому человеку, нужна толика уважения. Сегодня же простой человек – никто, и звать его никак.

  И потому он вспоминает тов.Сталина, при котором что-то значил. Он не был винтиком, Сталин никогда не называл так простых людей – это придумали потом. В знаменитой победной речи он как раз поднимал тост за простых людей, у которых мало званий и чинов – «наших уважаемых товарищей».

   

  Где пролегает водораздел между строгим Отцом и кровавым тираном? Тиран в первую очередь действует для себя. Отец, даже если наказывает, если он строг и даже жесток – для семьи, для детей. Он может ошибаться, проявлять недальновидность и даже глупость, но он не может быть злонамерен. Так именно народ воспринимал царя.

  Тиран действует на собственное благо. Угнетаемый народ – для него средство. Не обязательно обогащения, но достижения каких-то своих целей и амбиций. Сегодня нет тиранов, но народ убеждён, что начальство только и знает, что набивать карманы, а в случае заварушки – «свалит». Так вот отец – это тот, кто не «свалит».

  Второе: Отец «знает, как». Он примет в нужный момент верное решение, не бросит, а спасёт, накажет виновных. Ощущение, что где-то там, наверху, «знают, как» критически важно для народа. И при Сталине это было. Сегодня имеется спокойная убеждённость в обратном: ничего «они» не знают и не понимают. Недаром была такая картинка, отчасти сформированная народной фантазией: ночью в Кремле горит одно окно – это Сталин думает и пишет, как нам всем жить. Был когда-то в букваре стишок: «Бьют часы двенадцать раз – Сталин думает о нас».

  Кто-то считает, что такое ощущение – от инфантильности, убогости и дремучести. На самом деле все обстоит куда сложнее. Наличие отца (простого, личного) или Отца нации – не отнимает, а придаёт силу отдельному человеку. Вырасти сильным и деятельным без отца очень трудно. У сирот нет опоры, чтобы накачать собственную силу, они – слабые. Все их уродства, их фирменная безответственность – от слабости и неуверенности.

  Беззаветно веря Отцу, человек может совершить невероятное. «Через четыре года здесь будет город-сад» – и он будет потому, что так сказал Отец. Когда моей дочке было девять лет, она в Крещенье залезла в прорубь. Без всякого страха и сомнения разделась при -15С и – нырк. Почему не боялась? «Папа сказал, что не страшно – чего ж бояться?» И как ты не простудилась! – запричитала знакомая старушка. – «А папа сказал, что в проруби нельзя простудиться», – был ответ. Ей было не страшно и даже не очень холодно – вот что такое вера в отца, который всегда думает о ней, который заботится и «знает, как».

  Так это сила или слабость – вера в Отца? Наверное, всё-таки сила.

   

  Мне кажется, сегодняшнее распространённое ощущение опасности, незащищённости, страх разгула криминала и неведомых болезней – от безотцовщины. У нас нет Отца, который  не бросит и «знает, как». А нет отца – нет и силы, чтобы противостоять «современным вызовам». Они сегодня не так уж и страшны, бывали времена покруче. Просто силы больше было.

  Возможна ли сегодня реабилитация Сталина? Думаю, всласть на это не пойдет, чтобы не дразнить гусей. Да и не нужно это. Образ Сталина столь силён в народе отчасти и по причине своей полулегальности. Он не запрещён, но и официально не рекомендован. Объяви сейчас Путин Сталина государственным героем №1, заставь учить его биографию в школе, а портреты повесить в присутственных местах – и очарование образа наполовину испарится.

  Я всматриваюсь в скульптуры Сталина, установленные там и сям. Вот Генералиссимус внимательно смотрит вдаль… Интересно, что думает товарищ он, глядя на нашу сегодняшнюю жизнь? Говорят, летом 41-го он в сердцах произнёс: «Ленин оставил нам великое государство, а мы его прос...ли». Вот это, наверное и думает.

   

  Татьяна Воеводина